Голицын без умолку твердил боярам о необходимости учить своих детей, выхлопотал разрешение посылать их в польские школы, советовал приглашать польских гувернеров для их образования. Несомненно, широкие преобразовательные планы роились в его голове. Жаль, что мы знаем только их обрывки или неясные очерки, записанные иностранцем Невиллем, польским посланцем, приехавшим в Москву в 1689 г. незадолго до падения Софьи и Голицына. Невилль видался с князем, говорил с ним по-латыни о современных политических событиях, особенно об английской революции, мог от него кое-что слышать о положении дел в Москве и тщательно собирал о нем московские слухи и сведения. Голицына сильно занимал вопрос о московском войске, недостатки которого он хорошо изведал, не раз командуя полками. Он, по словам Невилля, хотел, чтобы дворянство ездило за границу и обучалось там военному искусству, ибо он думал заменить хорошими солдатами взятых в даточные и непригодных к делу крестьян, земли которых оставались без обработки на время войны, а взамен их бесполезной службы обложить крестьянство умеренной поголовной податью. Значит, даточные рекруты из холопов и тяглых людей, которыми пополняли дворянские полки, устранялись, и армия вопреки мысли Ордина-Нащокина сохраняла строго сословный дворянский состав с регулярным строем под командой обученных военному делу офицеров из дворян же. Военно-техническая реформа в мыслях Голицына соединялась с переворотом социально-экономическим. Преобразование государства Голицын думал начать освобождением крестьян, предоставив им обрабатываемые ими земли с выгодой для царя, т. е. казны, посредством ежегодной подати, что, по его расчету, увеличивало доход казны более чем наполовину. Иноземец кое-чего недослышал и не объяснил условий этой поземельной операции. Так как на дворянах оставалась обязательная и наследственная военная служба, то, по всей вероятности, насчет поземельного государственного оброка с крестьян предполагалось увеличить дворянские оклады денежного жалованья, которые должны были служить вознаграждением за потерянные помещиками доходы с крестьян и за отошедшие к ним земли. Таким образом, по плану Голицына операция выкупа крепостного труда и надельной земли крестьян совершалась посредством замены капитальной выкупной суммы непрерывным доходом служилых землевладельцев, получаемым от казны в виде возвышенного жалованья за службу. При этом не стесненный законом помещичий произвол в эксплуатации крепостного труда заменялся определенным поземельным казенным налогом. Подобные мысли о разрешении крепостного вопроса стали возвращаться в русские государственные умы не раньше как полтора века спустя после Голицына. Много другого слышал Невилль о планах этого вельможи, но, не передавая всего слышанного, иноземец ограничивается общим несколько идилличным отзывом: "Если бы я захотел написать все, что узнал об этом князе, я никогда бы не кончил; достаточно сказать, что он хотел населить пустыни, обогатить нищих, дикарей превратить в людей, трусов в храбрецов, пастушечьи шалаши в каменные палаты". Читая рассказы Невилля в его донесении о Московии, можно подивиться смелости преобразовательных замыслов "великого Голицына", как величает его автор. Эти замыслы, переданные иностранцем отрывочно без внутренней связи, показывают, однако, что в основании их лежал широкий и, по-видимому, довольно обдуманный план реформ, касавшийся не только административного и экономического порядка, но и сословного устройства государства и даже народного просвещения. Конечно, это были мечты, домашние разговоры с близкими людьми, а не законодательные проекты
Скале (цельной) , служащей памятнику постаментом, придана форма волны - как напоминание о стремлении Петра превратить Россию в морскую державу. Одновременно скала служит символом трудностей, преодалённых царём-реформатором, а змея под копытами коня символизирует противников петровских преобразований. На одной стороне постамента сделана надпись "ПЕТРУ первому ЕКАТЕРИНА вторая, лета 1782", а на другой то же самое на латыни - "PETRO primo CATHARINA secunda, MDCCLXXXII" (M - 1000, D - 500, C - 100, L - 50, X - 10, I - 1). Эта надпись подчёркивает главный замысел Екатерины II - провести в общественном сознании параллель между деяниями Петра Великого и её собственными. Всадник и конь на постаменте состоят в основном из бронзы, но А. С. Пушкин дал памятнику Петру I новое имя - "Медный всадник" в одноимённой поэме, и <span>именно под этим именем монумент стал одним из самых узнаваемых символов Санкт-Петербурга. Одежда Петра подчёркнуто простая и неброская, а седло заменено звериной шкурой - это подчёркивает главенство заслуг Петра перед страной не как полководца и завоевателя (о чём напоминают только лавровый венок на голове и меч на поясе) , а как законодателя и созидателя, победителя варварства и невежества. У скульптора (Этьен Фальконе) был свой чётко сформированный образ будущего памятника: "Я ограничусь только статуей этого героя, которого я не трактую ни как великого полководца, ни как победителя, хотя он конечно, был и тем и другим. Гораздо выше личность созидателя, законодателя, благодетеля своей страны, и вот её-то и надо показать людям. Мой царь не держит никакого жезла, он простирает свою благодетельную десницу над объезжаемую им страной. Он поднимается на верх скалы, служащей ему пьедесталом, - это эмблема побеждённых им трудностей". К моменту установки памятника отношения Фальконе и Екатерины II испортились, и скульптор вместе с помощницей Мари-Анн Колло (лепила голову Петра) уехал в Париж. Торжественное открытие памятника Петру I состоялось 7 августа 1782 года. В честь этого события был проведён военный парад, на котором присутствовали тысячи зрителей, но Фальконе Екатерина II не пригласила. Видимо, заранее предвидя такое развитие событий, скульптор сделал на одной из складок плаща Петра надпись "Лепил и отливал парижанин Этьен Фальконе, 1778".</span>
Выгодное экономико-географическое положение. Москва находилась на оживленном торговом пути Прибалтика - Поволжье - Средняя Азия и прибыльная хлебная торговля приносила в княжескую казну немалые доходы.
выгодное стратегическое положение. Москва, контролировавшая поставки хлеба в Новгород из Поволжья, в кризисных ситуациях перекрывала торговые пути, что делало новгородцев более сговорчивыми. С XIV в. в Новгороде выбирались подконтрольные Москве князья.
захват Владимирского великого княжения, что давало Москве экономический (сбор "выхода") и политический (в случае неповиновения против местных князей применяли ордынские отряды) контроль над всеми княжествами Северо-Восточной Руси.
понимание московскими князьями особой роли православия в период монголо-татарского ига. Московские князья поддерживали добрые отношения с митрополитом Петром. После смерти Петра Калита добился причисления его к лику святых. Резиденция митрополитов вскоре была в Москву. Иван Калита построил первый каменный московский собор Успения Божией Матери. Москва превратилась в религиозный центр Северо-Восточной Руси.
исключительный прагматизм московских князей. Одними из первых они пошли на тесное сотрудничество с Ордой. Это позволило подчинить Москве практически все княжества Северо-Восточной Руси и обеспечить прекращение ордынских погромов, а также сдерживать натиск Литвы.
После победы над Францией в 1871 г. Германская империя получила Эльзас и часть Лотарингии – земли, богатые железной рудой и каменным углем, что давало больше возможности для развития тяжелой промышленности. Кроме того, Франция за три послевоенных года выплатила Германии огромную контрибуцию – 5 млрд франков. Вдобавок к этому Германия вывезла оборудование предприятий и средства транспорта из оккупированных департаментов. Все это в совокупности позволило Германии начать модернизацию своей экономики, и в первую очередь промышленности.
В 90–х гг. 19 вв. Германии возникает монополистический капитализм. В это время создаются крупные банковские и промышленные корпорации, особенно в тяжелой промышленности. Некоторые из них становятся монополиями. К 1910 г. 9 могущественных берлинских банков сосредоточили в своих руках половину всех денежных вкладов в стране. Развивалась внутренняя и внешняя торговля, германские товары и капиталы направлялись за границу. С ростом промышленного производства росло и городское население. В сельском хозяйстве происходил характерный для развития индустриального общества процесс: крестьяне обезземеливались, часть их становилась батраками в юнкерских и фермерских хозяйствах. Имущественное расслоение в деревнях усиливалось, многие крестьяне уходили в города, пополняя ряды рабочего класса. Германия к началу 20 в. стала индустриальной державой.
<span>Бисмарк добился принятия трех главных законов: о страховании на случай болезни, на случай увечья, на случай старости и неспособности к труду. Последний закон предусматривал выплату пенсии рабочим, достигшим 70 лет, причем пенсия назначалась за счет государства. «Новый курс» Бисмарка ознаменовался заключением в 1882 г. Тройственного союза, в который, кроме Германии, вошли Австро-Венгрия и Италия, а также усилением новых колониальных захватов в Африке, Азии и Океании. Наряду с быстрым экономическим развитием в конце 19 – начале 20 вв. шла милитаризация экономики и усиленное вооружение армии. Разжигая националистические чувства немцев, Германская империя готовилась к «большой войне» , которая и была ею развязана вместе с союзниками по Тройственному союзу в 1914 г. </span>