Самой задали. Вот мой:
Гляджу на сонца у вышыни --
И радасць абуджаецца.
Вясновы промень дзесьци у душы
Расплюшчыу вочы мне на хараство вясны.
Спяваюць птушки дзесьци у цишы,
И кветки распускаюцца.
Ты прыгледзься да хораства вясны!
Настрой адразу падымаецца.
Ну братан только так, символов не хватает...
https://peskarlib.ru/v-kozlov/sokrat-moy-drug/
Первое образование в биографии Салтыкова-Щедрина (Щедрин — псевдоним) было получено в домашних условиях – с ним занимались: сестра, священник, гувернантка. Затем он учился в Московском дворянском институте, Царскосельском лицее. Во время обучения в лицее начали печататься его стихотворения, однако позже разочаровавшись в своей поэзии, оставил это занятие.
В 1844 поступил на службу в военную канцелярию. Там стал серьезно заниматься прозой – писал заметки, повести («Противоречие», «Запутанное дело»). За вольнодумие в 1848 году в биографии Салтыкова-Щедрина состоялась ссылка в Вятку. Там он служил канцелярским чиновником, там же во время следствий и командировок собирал информацию для своих произведений.
В 1855 году вернулся из ссылки, стал служить в министерстве внутренних дел. В 1856-57 годах были опубликованы его «Губернские очерки». В 1858 году стал вице-губернатором Рязани, затем Твери. Много печатался в журналах.
Для Салтыкова-Щедрина биография в 1862 году была ознаменовала уходом со службы. Он остановился в Петербурге, став работать редактором «Современника». В 1864 вновь вернулся на службу, став управляющим казенной палаты Пензы, затем Тулы, Рязани. До 1884 года трудился над публикациями для «Отечественных записок», многие из которых позже вышли в виде отдельных сборников — «Признаки времени» и «Письма из провинции», «История одного города», «Господа Головлёвы» и другие.
Умер Михаил Евграфович 10 мая (28 апреля по старому стилю) 1889 в Санкт-Петербурге, похоронен рядом с Иваном Тургеневым
Рыдала липа, плакала ольха,
Катились слезы по широким лапам клена,
И лес, прикрыв глаза, подрагивал слегка,
Стараясь не издать ни жалобы, ни стона.
Но он страдал, ведь серый дождь гасил пожар,
Который щедро распалила в листьях осень.
Искристо-яркий бор стал грустен и как будто стар –
Потоки ливня оставляли в кронах проседь.
Линяли краски. Рассыпая ноты, умирали звуки,
Сдвигался ветхий занавес ноябрьских драм.
Сошла с подмостков осень, обреченно опуская руки…
Вчера здесь был театр, а завтра вознесется снежный храм.