Савва Морозов – известнейший русский предприниматель, имевший звание
мануфактур-советника. Родившись в семье богатых
промышленников-старообрядцев, будучи воспитан в строгости, он зачастую
по отношению к себе бывал очень экономен. Биографы отмечают, что Савва
Тимофеевич мог ходить в стоптанной обуви с заплатами, а из украшений в
его кабинете был только бюст Ивана Грозного работы Антакольского.
В то же время по отношению к другим Савва Морозов
мог быть очень щедрым. Так, его жена Зинаида Григорьевна, а несколько
лет спустя любовница Мария Федоровна Андреева не знали ни в чем нужды,
упивались роскошью и тратили капиталы Морозова на свои прихоти.
Благотворительная деятельность считалась правилом для купцов и
промышленников XIX в. Дед Морозова, бывший крепостной, не умевший
читать, а также его отец, грамотный, но не имевший высшего образования,
при этом очень умный и деятельный человек, вкладывали довольно большие
средства в книгоиздание и меценатство. Мать превзошла отца в
благотворительности. Уже после смерти мужа и сына Мария Федоровна
выделила деньги на строительство студенческого общежития, лабораторного
корпуса для Императорского Технического училища. В память о сыне она
построила больницу для душевнобольных (в последние месяцы жизни врачи
говорили о тяжелом нервном расстройстве Саввы Морозова) и родильный дом.
А в завещании Мария Федоровна выделила почти миллион на
благотворительные нужды.
Савва Тимофеевич Морозов зарекомендовал себя как филантроп. Он, в
отличие от родителя, с большой заботой относился к рабочим своей
мануфактуры, а те платили ему доверием. Он отменил наказания и штрафы,
введенные отцом, обеспечил качественное медицинское обслуживание, первый
из промышленников ввел пособия для беременных женщин, работавших на
фабрике.
Морозов жертвовал на строительство больниц, родильного приюта. Давал
деньги на издание книг. Но в то же время не давал ни копейки на то, что
считал лжеискусством.
Огромную поддержку в период формирования он оказал МХАТу. В общей
сложности на нужды театра он издержал около полумиллиона рублей –
огромные деньги. Существует версия, согласно которой, увидев спектакль
нового театра «Царь Федор Иоаннович», Савва Тимофеевич был потрясен и
решил помогать в финансировании театра. При этом условия доступности
театра обычным зрителям и, соответственно, дешевизны билетов, а также
постановки общественно актуальных пьес должны были соблюдаться.
Станиславский и Немирович-Данченко – художественные руководители
МХАТа – пытались обратиться за финансовой поддержкой в государственные
органы и к частным предпринимателям, среди которых были
виноторговец-миллионер, директор бумагопрядильной фабрики, владелец
фирмы по изготовлению музыкальных инструментов и другие. Руководители
театра везде получали или отказ, или минимальные суммы, на которые театр
не смог бы существовать. Морозов фактически обеспечил театру финансовую
независимость.
В 1898 году при активном содействии Саввы Тимофеевича было учреждено
Товарищество для создания в Москве Общедоступного театра, в состав
которого вошли видные деятели искусства, театралы и писатели, а также
брат Морозова Сергей. Савва очень радовался, что в числе соучредителей
Товарищества был А.П.Чехов.
Морозов выделял средства и принимал личное участие в строительстве
нового здания театра на 1300 мест. По большому счету, меценат сделал для
МХАТа не меньше, чем его руководители, и Станиславский и
Немирович-Данченко были ему очень признательны за поддержку.
Станиславский писал, обращаясь к Морозову: «…внесенный Вами труд мне
представляется ПОДВИГОМ, а изящное здание, выросшее на развалинах
притона, кажется сбывшимся наяву сном… Я радуюсь, что русский театр
нашел своего Морозова подобно тому, как художество дождалось своего
Третьякова…».
Тем не менее, за год до смерти в 1904 году, Савва Тимофеевич отошел
от театральных дел, оставив свой взнос как член Товарищества. Возможная
причина такого решения была связана со страстью Морозова к очень
красивой, но не имевшей столь мощного таланта, как ведущая актриса
театра О.Л. Книппер-Чехова, М.Ф.Андреевой, которая претендовала на
ведущие роли. Как результат возникла ссора руководителей театра, в
которой Станиславский отстаивал интересы Андреевой (и, соответственно,
Морозова), театр разделился на два лагеря.
