Ответ:
Рассказ «Хорь и Калиныч» , из цикла «Записки охотника» И. Тургенева, раскрывает внутренние силы русских крестьян, возможности дальнейшего роста и становления, показывает их талантливость, высокие духовные качества.
Когда я прочитала рассказ, мне больше всего запомнился образ Хоря. Хорь - мужчина положительный, практичный, хозяйственный, рационалист. Поселившись на болоте, он сумел разбогатеть, «накопил деньжонки» , ладил с барином и прочими властями, расплодил большое семейство, покорное и единодушное. Хорь говорил мало, посмеивался про себя, он видел насквозь своего хозяина. Хорь стоял ближе к людям, к обществу, его занимали вопросы административные и государственные. Познания были довольно обширны, но читать он не умел. Хорь не мог жить без работы, он постоянно чем-то занимался: то телегу чинил, то забор подпирал. Жил он в усадьбе, которая возвышалась посреди леса, на расчищенной и разработанной поляне.
Калиныч тоже главный герой рассказа, но он вовсе не похож на своего приятеля Хоря. Калиныч принадлежал к числу идеалистов, романтиков, людей восторженных и мечтательных. Он ходил в лаптях и перебивался кое-как. У него была когда-то жена, которой он боялся, а детей не было. Калиныч, в отличие от Хоря, благоговел перед своим господином, объяснялся с жаром, «хотя и не пел соловьём, как бойкий фабричный человек» . Крепостной крестьянин был одарён такими преимуществами, которые признавал сам Хорь: «заговаривал кровь, испуг, бешенство, выгонял червей; пчёлы ему дались, рука у него была лёгкая» . Калиныч стоял ближе к природе, его больше привлекало описание гор, водопадов, чем административные и государственные вопросы. Жил в низенькой избе и не мог содержать хозяйство. Он умел читать, недурно пел и играл на балалайке.
Только музыка нравилась и Хорю, и Калинычу: она их объединяла. Хорь очень любил песню «Доля, ты моя, доля! » Только Калиныч подыграет мотив, как Хорь начинает подтягивать жалобным голосом. Здесь впервые заявляет о себе тема музыкальной одарённости русского народа.
В этом произведении поднимается тема крепостного права, которое мешает развитию русской культуры, унижает достоинство крестьян, в чём я полностью согласна с автором.
Объяснение:
рассказ мне понравился очень интересный)
<span>ришла старуха и стала сказывать про деревенское раздолье: про ключи студеные, про луга зеленые, про леса дремучие, про хлебы хлебистые да про ярицу яристую. Это не сказка, а присказка, сказка будет впереди.<span>Жил-был в селе мужичок, крестьянин исправный... у кого хлеб родится сам-четверт, сам-пят, а у него нередко и сам-десят! Сожнет мужичок хлеб, свезет в овин, перечтет снопы да каждый десятый сноп к стороне отложит, примолвя: «Это на долю бедной братьи». Услыхав такие речи, воробей зачирикал во весь рот:Чив, чив, чив! мужичок полон овин хлеба навалил, да и на нашу братью видимо-невидимо отложил!Ши-шь, не кричи во весь рот, — пропищала мышь-пискунья, — не то все услышат: налетит ваша братья, крылатая стая, все по зернышку разнесет, весь закром склюет и нам ничего не покинет!Трудновато было воробью молчать, да делать нечего: мышка больно строго ему пригрозила. Вот слетел воробей со стрехи на пол да, подсев к мышке, стал тихохонько чирикать:Давай-де, мышка-норышка, совьем себе по гнездышку — я под стрехой, ты в подполье — и станем жить да быть да хозяйской подачкой питаться, и будет у нас все вместе, все пополам.Мышка согласилась. Вот и зажили они вдвоем; живут год, живут другой, а на третий стал амбар ветшать; про новый хлеб хозяин выстроил другой амбар, а в старом зерна оставалось намале. Мышка-норышка это дело смекнула, раскинула на умах и порешила, что коли ей одной забрать все зерно, то более достанется, чем с воробьем пополам. Вот прогрызла она в половице в закроме дыру, зерно высыпалось в подполье, а воробей и не видал того, как весь хлеб ушел к мышке в нору. Стал воробей поглядывать: где зерно? Зерна не видать; он туда, сюда — нет нигде ни зерна; стал воробей к мышке в нору стучаться:Тук, тук, чив, чив, чив, дома ли, сударушка мышка?А мышка в ответ:Чего ты тут расчирикался? Убирайся, и без тебя голова болит!Заглянул воробей в подполье да как увидал там хлеба ворох, так пуще прежнего зачирикал:Ах ты, мышь подпольная, вишь, что затеяла; да где ж твоя правда? Уговор был: все поровну, все пополам, а ты это что делаешь? Взяла да и обобрала товарища!И-и, — пропищала мышка-норышка, — вольно тебе старое помнить, я так ничего знать не знаю и помнить не помню!Нечего делать, стал воробей мышке кланяться, упрашивать, а она как выскочит, как начнет его щипать, только перья полетели!Рассердился и воробей, взлетел на крышу и зачирикал так, что со всего округа воробьи слетелись, видимо-невидимо. Всю крышу обсели и ну товарищево дело разбирать; все по ниточке разобрали и на том порешили, чтобы к звериному царю всем миром с челобитьем лететь. Снялись, полетели, только небо запестрело. Вот прилетели они к звериному царю, зачирикали, защебетали, так что у царя Льва в ушах зазвенело, а он в ту пору прилег было отдохнуть. Зевнул Лев, потянулся да и говорит:Коли попусту слетелись, так убирайтесь восвояси — спать хочу; а коли дело есть до меня, то говори один, ведь петь хорошо вместе, а говорить — порознь!Вот и выскочил воробышек, что побойчее других, и стал так сказывать дело:Лев-государь, вот так и так, наш брат воробей положил уговор с твоей холопкой, мышью зубастой, жить в одном амбаре, есть из одного закрома до последнего зерна; прожили они так без малого три года, а как стал хлеб к концу подходить, мышь подпольная и слукавила — прогрызла в закроме дыру и выпустила зерно к себе в подполье; брат воробей стал ее унимать, усовещивать, а она, злодейка, так его ощипала кругом, что стыдно в люди показаться; повели, царь, мышь ту казнить, а все зерно истцу воробью отдать; коли же ты, государь, нас с мышью не рассудишь, так мы полетим к своему царю с челобитной!И давно бы так, идите к своему Орлу! — сказал Лев, потянулся и опять заснул.Туча тучей поднялася стая воробьиная с челобитной к Орлу на звериного царя да на его холопку-мышь. Выслушал царь Орел да как гаркнет орлиным клектом:Позвать сюда трубача!А грач-трубач уж тут как тут, стоит пред Орлом тише воды ниже травы.Труби, трубач, великий сбор моим богатырям: беркутам, соколам, коршунам, ястребам, лебедям, гусям и всему птичьему роду, чтобы клювы точили, когти вострили: будет-де вам пир на весь мир. А тому ли звериному царю разлетную грамоту неси: за то-де, что ты, царь-потатчик, присяги не памятуешь, своих зверишек в страхе не держишь, наших пернатых жалоб не разбираешь, вот за то-де и подымается на тебя тьма-тьмущая, сила великая; и чтобы тебе, царю, выходить со своими зверишками на поле Арекское, к дубу Веретенскому.<span>Тем временем, выспавшись, проснулся Лев и, выслушав трубача-бирюча, зарыкал на все свое царство звериное; сбежались барсы, волки, медведи, весь крупный и мелкий зверь, и становились они у того дуба заветного. </span></span></span>