Любовь - бывает разная. Если мы говорим о том, что чаще всего подразумевается под любовью, - о любви-страсти, то с этим, конечно, вовсе не к Петру и Февронии, а, скажем, к Тристану и Изольде и к роману о них. Любовный напиток - прекрасная метафора этой страсти, от которой "сносит крышу" настолько, что всё остальное не просто теряет смысл и значение, но и фактически перестаёт существовать. С ней невозможно бороться: она не предназначалась ему, как и он - ей, она замужем за другим, как и он женат на другой, но во всём мире для него есть только она, как и для неё - только он. Эта страсть может длиться всю жизнь (а может быть - и ещё дольше), но недаром она показана как греховная: на её основе практически невозможен семейный союз. Она самоцель и самоценность, но в этом и её главная слабость.
<span>"Повесть о Петре и Февронии" скорее говорит о любви-предназначении. </span>Условие Февронии "аще бо не имам быти супруга ему, не требе ми есть врачевати его" - это не прагматичная попытка не упустить свой шанс и извлечь максимальную выгоду для себя из сложившейся ситуации, а знание собственного предназначения. Феврония с самого начала знает не только то, что Пётр попытается её обмануть, но и то, что в конечном счёте она станет его женой. Потому что она предназначена ему, а он - ей.
<span>Выгоден этот брак, похоже, в гораздо большей степени как раз князю Петру. Если, конечно, понимать под выгодой не улучшение социального положения, а духовное совершенствование. Недаром вся первая сцена Петра и Февронии является яркой метафорой покаяния: кровь змия (=дьявола), попав на Петра, приносит ему болезнь (=грех). Это проявляется в греховной раздвоенности сознания Петра (он думает одно, но говорит другое). Именно поэтому исцеление Петра оказывается не окончательным, и от того, что грех не изжит полностью (=непомазанный струп), болезнь снова завладевает всем его существом. </span>
Каждого поэта на протяжении жизни, а особенно в зрелые годы волнует тема исторического прошлого своей страны, своего народа. Поэзия для Пушкина всегда была искусством, высшим проявлением творческого духа. Обязательным условием творческой деятельности он считал свободу творчества, независимость личности поэта.
В «Песни о вещем Олеге» между героем и судьбой существует некоторое пространство, которое оставляет возможность выбора, возможность отодвинуть или приблизить роковые события.
Князь Олег – победитель, который вышел живым из сложнейших и опаснейших ситуаций и получил смерть от своего коня. Автор восхищается силой и мужеством князя:
Как ныне сбирается вещий Олег
Отмстить неразумным хозарам:
Их села и нивы за буйный набег
Обрек он мечам и пожарам;
С дружиной своей, в цареградской броне,
Князь по полю едет на верном коне.
Олег показывается в «Песни…» как герой, который ничего не боится, совершает набеги, всегда побеждает.
А. С. Пушкин, не помня реальной смерти могучего Олега, приложил к биографии князя фольклорный мотив, по-своему дополняя образ вещего героя. «Песнь о вещем Олеге» – это стихотворная повесть, в основе которой лежит сюжет, данный в единстве с лирическим раскрытием материала.
Как правило, время соотносится с роковым моментом, оно определяет назначенный срок, в то же время именно оно соотносится со счастьем. Судьба как бы соединяет прошлое и будущее.
Предсказатель предстает перед читателем как человек, который всегда говорит правду, который не зависит от чьего-то мнения, ему нечего бояться, он многое видел на свете:
Волхвы не боятся могучих владык,
А княжеский дар им не нужен;
Правдив и свободен их вещий язык
И с волею небесною дружен.
Грядущие годы таятся во мгле;
Но вижу твой жребий на светлом челе.
Причиной смерти Олега стал череп его любимого коня, который был потревожен бывшим хозяином. Здесь сыграл свою роль известный символ. Череп – символ смерти и смертности. Змея – это тоже, как правило, отрицательный герой. Она обычно предопределяет зло, обман, искушение, грех.
Олег, услышав предсказание, сначала не поверил ему:
Олег усмехнулся – однако чело
И взор омрачилися думой.
В молчанье, рукой опершись на седло,
С коня он слезает угрюмый…
Но все же он отказался от своего коня, заменил его другим. После похода князь вспомнил о любимом скакуне, но было поздно. Кажется, что пророчества оказались ложными: князь жив, а коня больше нет. Но от судьбы не уйдешь:
«Так вот где таилась погибель моя!
Мне смертию кость угрожала!»
Из мертвой главы гробовая змия
Шипя, между тем выползала;
Как черная лента, вкруг ног обвилась:
И вскрикнул внезапно ужаленный князь.
Идея роковой предопределенности пронизывает все стихотворение и показывает, что никакие предосторожности не могут отвести знамение судьбы.
Судьба определяет представления людей о силе воздействия слова на жизнь человека и его ценности.
