Нет. Максимум может протянуть 3-4 дня.
Самые извесные вечно зелёные деревья -ель у этого дерева большие колючки что и помогает ему зимой . Ёлка-выделяет много хлорофила что и помогает ей весь год веленеть.
ЭКСПЕДИЦИЯ В ПУСТЫНЮ<span> Отец Михаил с вечера предупредил, что вполне вероятна небольшая экспедиция в пустыню с моим участием. Время отъезда не обозначено точно, и я сижу под утренним солнцем напротив канцелярии и жду. По лестнице с верхней галереи спускается высокий монах и тоже присаживается на каменное ограждение рядом. На голове его плоская выгоревшая камилавка, в руках холщовый дорожный мешок. Отчасти для отца Илии и затеяна поездка: немногочисленная братия уговаривает его здесь остаться.
Он вырос в греческой семье в Америке, служил в торговом флоте, - мы вспоминаем вид на прекрасный залив Сан-Франциско с моста Голден Гейт, старые парусники у причалов и гонки парусных яхт с цветными спинакерами на голубой воде в воскресные утра... В пятьдесят лет офицер флота уехал на Афон, принял постриг и с тех пор десять лет живет в скиту. Светловолосый, с открытым лицом и просветленными голубыми глазами, отец Илия говорит радостно, и радостно его слушать.
- Монахи говорят: если ты долго прожил в миру, ты уже не способен на послушание в общежитии, - вот и решили поискать мне скит в пустыне.
Скорее всего, он сам уже никогда не захочет отказаться от уединения, из которого эту радость вынес.
- В пустыне вам не хватало бы моря?.. - предполагаю я.
Он недолго подумал:
- Когда я пришел на Афон, я сказал одному старцу: «Какой из вашей келлии вид на море!» Старец ответил:
«А я никогда не смотрю в окно.»
- Эта притча как раз для меня: я потому и не стяжала ничего внутри, что все смотрю в окно - на мир и море.
- Значит, вы еще не выполнили свое земное задание... Это от меня уже нечего было ждать.
Приятно разговаривать с человеком духовным: как бы явно он ни был выше тебя, он сделает вид, что его достоинства - это немощи, а твои недостатки - залог будущих добродетелей.
Выехали впятером. За рулем отец Михаил, несмотря на жару, скрывший густые рано поседевшие волосы под вязаной шапочкой куполком. Рядом Владыка в том же подряснике, с кинокамерой и фотоаппаратом. На заднем сидении отец Илия и мы с Арсенией - монахиней из Тарфы, которую мы должны посетить. За монастырским садом свернули по шоссе в широкую долину. Горы то грядой стоят поодаль, то приближаются, прорисовываясь в прозрачной ясности жаркого ноябрьского утра до мелких складок и трещин. Изредка попадаются селения бедуинов или стада коз. Монахи и Арсения перебрасываются фразами на английском или греческом, а я во все глаза смотрю в окно.
Один из холмов у дороги завершается церковью. Холм служит основанием для каменного храма, органически из него проросшего и осенившего долину крестом:
так ставят часовни в Грузии и Армении, и в этом завершении мир получает верховное оправдание.
этот текст от первого лица. я не была тут</span>
