В романе "Дубровский", к Андрею Дубровскому в обществе относились небрежно. Чиновники выделялись своим подобострастием и льстивостью к Троекурову. К примеру в суде, когда появился старший Дубровский на него никто не обратил внимание, и он скромно прислонился к стене, а Троекурову напротив все старались угодить. Дубровского старшего уважали и любили только его крепостные крестьяне и его единственный сын Владимир. До ссоры с К. Троекуровым старшего Дубровского так же уважали за то, что он мог свободно критиковать и выражаться с Троекуровым, так как их связывала дружба. В общем, когда Андрей д умер- этому кроме его крепосных и сыну никто не предал большого значения
Гринев, получивший от генерала Р. назначение в Белогорскую крепость, едет на место своей будущей службы. Насколько дорога от Симбирска до Оренбурга была полной бурных переживаний и необыкновенных происшествий, настолько путь от Оренбурга до Белогорской крепости был унылым и однообразным. Если степь до Оренбурга была мятежной и грозной (вспомним буран), то сейчас она предстает затихшей и печальной. "Дорога шла по крутому берегу Яика. Река еще не замерзла, и ее свинцовые волны грустно чернели в однообразных берегах, покрытых белым снегом. За ними простирались киргизские степи". Одно только слово "простирались" позволяет представить огромные, утомительные в своем однообразии пространства за рекой Яиком. Красок мало: белый снег и чернеющие "свинцовые волны". Так в нескольких словах Пушкин передает настроение грустной зимней оренбургской степи. Дорожные размышления молодого путника печальны. Слова генерала Р. – "ты будешь в команде капитана Миронова, доброго и честного человека. Там ты будешь на службе настоящей, научишься дисциплине" – заставили Гринева представить себе будущего начальника строгим, сердитым стариком, не знающим ничего, кроме своей службы. И все-таки Гринев ждет новых впечатлений – ведь он едет в крепость! "Я глядел во все стороны, ожидая увидеть грозные бастионы, башни и вал". Однако вместо грозных бастионов он увидел бревенчатые заборы, вместо башен – скирды сена и скривившуюся мельницу с лубочными, лениво опущенными крыльями. Что же все-таки отдаленно напоминало крепость? Старая чугунная пушка у ворот.
Если бы сказка Жуковского "Спящая царевна" была народной, мы несомненно отнесли бы ее к волшебным сказкам. Ведь в ней есть многие приметы именно этих сказок - чародейки-колдуньи, волшебный сон, волшебный лес, выросший вокруг замка, благородный царский сын и его подвиг, разбудивший царевну.
Но нельзя не отметить, что это все-таки авторская сказка и поэтому она отличается от народных сказок. Прежде всего шуточной манерой изложения, использованием авторских образов, не типичных для народной сказки (рак-предсказатель, имя царя и прочее), в ней нет присказки, нет троекратных повторов, и почти нет зачина.
А общее - наличие традиционной концовки, использование постоянных эпитетов и повторов.
Это что-то яркое и прекрасное!
