Велел -- распорядился.
Сердешные -- добрые, душевные. Употребляется с оттенком ласкового сострадания, жалости.
Ежели -- если.
Пущай -- пускай, пусть.
Онучи -- портянки.
Лапти -- плетёная обувь из древесного лыка.
Посох -- трость.
Суховей -- сухой сильный и тёплый ветер.
Извозчичьи лошади -- лошади, впряжённые в наёмный конный экипаж, управляемый кучером, называемым извозчиком.
Пенсне -- очки без дужек, держащиеся на переносице с помощью пружинки.
Яви милость -- сделай одолжение.
При сем остаюсь -- остаюсь при этом.
Ляскал зубами -- щёлкал, клацал зубами.
Шибко -- быстро, скоро, очень.
<span>В тишине ночи неожиданно послышался шум дождя, сначала он был еле слышен, а потом все громче и громче. Усилился ветер, было слышно как ветви огромного дуба трещат под порывами ветра. Дождь добавил свою унылую ноту в беспросветную хмурость поздней осени. Вдруг пришли мысли о грустной судьбе и прожитой беспросветной жизни. Наверное, печаль обычно приходит под стук капель дождя, который не переставая лил уже несколько часов. Немного погодя стук изменился и стал громче и отчетливей, выглянув в окно, обитатель особняка увидел в свете луны, что вся дорога усыпана крупными градинами, чего не было уже давно... </span>
Мора́ль<span> — принятые в обществе представления о хорошем и плохом, правильном и неправильном, добре и зле, а также совокупность норм поведения, вытекающих из этих представлений.</span>
Ба́сня<span> — стихотворное или прозаическое литературное произведение нравоучительного, сатирического характера. В конце или в начале </span>басни<span> содержится краткое нравоучительное заключение — так называемая мораль.</span>
Помоги лучше мне а .
в какой ситуации оказался ваютка из васюткиного озера
Мой дедушка, Виктор Степанович Чаусенко, прошёл от Украины до Германии. К сожалению, я не могу расспросить у него обо всём лично, ибо он умер ещё до моего рождения. Я знаю о нём лишь то, что рассказал мне папа и что написано в его дневниках, которые вел дедушка с апреля 1944 года. Именно с этого года он воевал, так как с начала войны был на оккупированной территории. Дед Витя был артиллеристом, «богом войны». Записи велись сначала в немецкой тетради, о чём говорят немецкие записи на корке, сделанные явно не дедушкиной рукой, а затем – в блокноте. Из записей я узнал, что дедушка был ранен осколком в шею и один раз рядом с ним разорвался снаряд, также дедушка Витя был награжден Орденом Красной Звезды. В дневнике очень живо и вместе с тем просто и незамысловато описывается день за днем жизнь солдата-артиллериста. Пишет он об это буднично, сообщает, что иногда было страшно:
«25.04.44. …Ночью немец несколько раз шёл в атаку. Днём вели двух «языков». Для меня всё это очень интересно и одновременно немного страшно …
4.05.44. …Мы пошли к Днестру. Ветер. Днестр быстрая глубокая река, (7 м), мы переправились через Днестр … Вскоре привели одного молодого бойца 23 году самострела. Он будучи на передовой подговаривал некоторых бойцов тоже на такой грязный поступок…
3.06.44. …Вчера получили радостное известие о высадке десанта союзников на побережье Франции…
15.01.45. Сегодня уже четвёртый день идём по пятам (за немцами). Спим и в деревнях и в лесах. Движемся очень быстро. Все очень устали. … По дороге бесконечно тянутся траншеи и противотанковые рвы, бетониров. огн. точки. Поляцы встречают нас рады. Один поляк обиделся что при ночлеге в его дом не поместили солдат. По дороге стоят целыми толпами, выносят воду, табак…
20.01.45. Прошли села: Бренчицы, Гальцы…, и в деревне Шлехетске вышли на границу с Германией. По дороге нашу колонну обстреляли 5 «миссеров». Убило 6 артиллеристов и двоих ранило».
Далее в этой тетради записи прерываются, продолжил их дед уже в блокноте. По словам папы, дедушка рассказывал, что бои были тяжелые, и после каждого боя оставшихся в живых отправляли на переформирование.
Свои записи дедушка продолжил вплоть до 48 года, пока не был демобилизован
