Главный герой рассказа — человек необразованный, не лишенный свойственных русским недостатков, в том числе дружбы с «зеленым змием» . Однако основное свойство Левши — необыкновенное, чудесное мастерство. Он утер нос «аглицким мастерам» , подковал блоху такими мелкими гвоздями, что и в самый сильный «мелкоскоп» не увидишь. Образом Левши Лесков доказывал, что неверно мнение, вложенное в уста императора Александра Павловича: у иностранцев «такие природы совершенства, что как посмотришь, то уже больше не будешь спорить, что мы, русские, со своим значением никуда не годимся» . Левша не поддается никаким соблазнам и отказывается предать Родину, жертвуя жизнью, чтобы передать: «Скажите государю, что у англичан ружья кирпичом не чистят: пусть чтобы и у нас не чистили, а то, храни Бог, войны, они стрелять не годятся» . Но чиновники так и не передали ни тогдашнему императору, ни его преемнику этого предупреждения, в. результате чего будто бы русская армия проиграла Крымскую войну. И когда друг Левши «аглицкий полшкипер» на замечательном ломаном языке утверждает: «У него хоть и шуба овечкина, так душа человечкина» , с нами говорит уже сам автор рассказа. И в заключительной главке «Левши» Лесков сбрасывает маску простодушного и малограмотного повествователя, сразу перенося читателей из времени Левши в современность (рассказ был создан в 1881 г.) : «Теперь все это уже «дела минувших дней» и «преданья старины» , хотя и не глубокой, но предания эти нет нужды торопиться забывать, несмотря .на баснословный склад легенды и эпический характер ее главного героя. Собственное имя Левши, подобно именам многих величайших гениев, навсегда утрачено для потомства; но как олицетворенный народною фантазиею миф он; интересен, а его похождения могут служить воспоминанием эпохи, общий дух которой схвачен метко и верно» . Образ Левши, по мысли писателя, напоминает о тех временах, когда имело значение «неравенство талантов и дарований» , и заставляет с грустью смотреть на современность, когда, «благоприятствуя возвышению заработка, машины не благоприятствуют артистической удали, которая иногда превосходила меру, вдохновляя народную фантазию к сочинению подобных нынешней баснословных легенд».
Рассказ учит не торопиться с выводами, никогда не терять надежду, ведь если бы Ромео подождал пару минут был бы счастливый конец...
Размер двудольный с ударенем на второй слог (ямб)
рифмовка строк вроде перекрёстная, мужская(рифмуются последние слоги)
1. Горы, поросшие деревьями, уродливо изогнутыми норд-остом, резкими взмахами подняли свои вершины в синюю пустыню над ними, суровые контуры их округлились, одетые тёплой и ласковой мглой южной ночи (поросшие деревьями, уродливо изогнутыми норд-остом, одетые тёплой и ласковой мглой южной ночи - обособленные определения, выраженные причастным оборотом) .
2. Мягкое и серебристое, оно слилось там с синим южным небом и крепко спит, отражая в себе прозрачную ткань перистых облаков, неподвижных и не скрывающих собою золотых узоров звёзд (мягкое и серебристое - обособленные однородные определения, отражая в себе прозрачную ткань перистых облаков - обособленное обстоятельство, выраженное деепричастным оборотом, неподвижных и не скрывающих собою золотых узоров звёзд - обособленное определение, выраженное причастным оборотом) .
3. Кажется, что небо всё ниже наклоняется над морем, желая понять то, о чём шепчут неугомонные волны, сонно вползая на берег (желая понять то, сонно вползая на берег - обособленные обстоятельства, выраженные причастным оборотом) .
4. А-ала-ах-а-акбар!. . -тихо вздыхает Надыр - Рагим - оглы, старый крымский чабан, высокий, седой, сожжённый южным солнцем, сухой и мудрый старик (обособленное приложение - старый крыцмский чабан... )
5. На тот бок его, который обращён к морю, волны набросали тины, водорослей, и ОБВЕШАННЫЙ ИМИ (необособленное определение) камень кажется привязанным к узкой песчаной полоске, отделяющей море от гор.
<span>6. Мы с Рагимом варим уху ИЗ ТОЛЬКО ЧТО НАЛОВЛЕННОй (необособленное определение) рыбы и оба находимся в том настроении, когда всё кажется призрачным, одухотворённым, позволяющим проникать в себя, когда на сердце так чисто, легко и нет иных желаний. кроме желания думать. </span>
Это прекрасная книга, она короткая и прочитать ее стоит, в ней столько чеховского испарительного юмора, который никогда не устареет