— Почему поэма «Мертвые души» — «малый род эпопеи»?
— Каков смысл последовательности «помещичьих глав»?
— В какой главе поэмы почувствовали вы присутствие «удалой, полной силы национальности» (А. И. Герцен)?
— Как находит отражение Русь народная, помещичья, чиновничья в поэме? Души «мертвые» и «живые» в поэме.
— Какой мир противостоит «мертвым душам» в поэме Гоголя?
— Как проявляется высокий гуманистический идеал Гоголя в поэме?
— Как меняется настроение автора, тон лирических отступлений от 1-й к 11-й главе? Чем можно объяснить эти изменения?
— Известно, что во II томе «Мертвых душ» Гоголь хотел показать нравственное возрождение только одного помещика, фигурировавшего в I томе. Кто этот персонаж? (Свяжите со славянофильской концепцией.)
— О чем скорбит и о чем мечтает автор поэмы?
<span>Вспомним отрывки из поэмы:<span> главы </span>6, 11</span>
«Забирайте же с собою в путь, выходя из мягких юношеских лет в суровое ожесточающее мужество, забирайте с собою все человеческие движения, не оставляйте их на дороге, не подымете потом!»
«Русь! Русь! вижу тебя, из моего чудного, прекрасного далека тебя вижу…»
«Боже! как ты хороша подчас, далекая, далекая дорога!..»
Утверждение истинных ценностей человеческого бытия.
главная антитеза - чувственное и разумное восприятие
В четвертую книгу для чтения Л. Толстой поместил повесть «Кавказский пленник» . Это реалистическое произведение, в котором ярко и жизненно описан быт горцев, изображена природа Кавказа. Оно написано доступным для детей языком, близким к сказочному. Повествование ведется от лица рассказчика. Основные события группируются вокруг приключений русского офицера Жилина, который попал в плен к горцам. Сюжет повести развивается динамично, поступки героя представлены как серия красочных, выразительных картин. Напряженно и драматично изображается побег Жилина, торопившегося скрыться затемно: «Он спешит, а месяц все скорее выбирается; уж и направо засветились макушки. Стал подходить к лесу, выбрался месяц из-за гор — бело, светло совсем, как днем» .
<span>Основной прием повести — противопоставление; контрастно показаны пленные Жилин и Костылин. Даже внешность их обрисована контрастно. Жилин и внешне энергичен, подвижен. «На всякое рукоделье мастер был» , «Хоть невелик ростом, а удал был», — подчеркивает автор. А в облике Костылина на первый план Л. Толстой выдвигает неприятные черты: «мужчина грузный, пухлый, запотел» . Контрастно показаны не только Жилин и Костылин, но и быт, обычаи, люди аула. Жители изображаются так, как видит их Жилин. В облике старика татарина подчеркиваются жестокость, ненависть, злоба: «нос крючком, как у ястреба, а глаза серые, злые и зубов нет — только два клыка» . </span>
<span>Вызывает самую теплую симпатию образ девочки-татарки Дины. В Дине подмечены черты искренности, непосредственности. Она села на корточки, начала камень выворачивать: «Да ручонки тонкие, как прутики, — ничего силы нет. Бросила камень, заплакала» . Эта маленькая девочка, очевидно обделенная лаской, постоянно оставляемая без присмотра, потянулась к доброму, по-отечески относившемуся к ней Жилину. </span>
<span>«Кавказский пленник» — самое поэтическое и совершенное произведение в «Русских книгах для чтения» . В нем воплотилось единство эстетического и педагогического начал. Л. Н. Толстой внес значительный вклад в развитие детской литературы. Произведения для детей тесно связаны со всем творческим наследием великого писателя. В советское время с каждым годом растет число изданий детских рассказов Толстого. Они выходят почти на всех языках нашей многонациональной страны. Произведения Л. Толстого введены в учебные книги для начальной и средней школы. Они входят в программу дошкольного воспитания. Рассказы Толстого для детей выходят в сериях «Мои первые книжки» , «Книга за книгой» , «Школьная библиотека» и др.</span>
За возерам, што плёскаецца зусім пад нашымі вокнамі, пачынаецца лес. Мы мала там бывалі, не знаходзячы для сябе нічога прывабнага. Лес быў дагледжаны, расчышчаны і нагадваў школьны парк. Іншая справа - востраў на возеры. Там усё было так, быццам рука чалавека ніколі не краналася гэтага кутка прыроды. На востраве нам было цікава, у лесе - няма.
А Мішка быццам не заўважаў нас і нашу зайздрасць. Ён спіхнуў плыт у ваду, працягнуў яго за прывязаную вяроўку крокаў на пяцьдзесят убок, якраз туды, дзе пачыналася глыбінная плынь, і скочыў на хісткія бярвенчыкі.
Мішка ўсміхнуўся. А я падумаў, што ён, напэўна, уявіў сябе адным са старажытных мараходаў, якія на плытах перасякалі цэлыя акіяны.
Відаць, Мішка разведаў усё папярэдне. Вярнуўся Мішка на самым змярканні.
Назаўтра пасля заняткаў мы зноў былі на востраве. Я прапанаваў узяць лодку, але сябры не падтрымалі. Лодка - не для першаадкрывальнікаў. Для гэтай мэты найлепшае - самаробны плыт.
Нас трох для кволага Мішкавага збудавання было замнога. Разы са два хвалі захлествалі плыт, і мы аказваліся ў вадзе. Але ў рэшце рэшт дасягнулі другога берага. Выцягнулі плыт на пясок і пайшлі ў лес.
Дарогу Мішка запомніў добра. Праз гадзіну мы ўжо былі ля мэты.
На першы погляд у гэтым лясным возеры нічога асаблівага не было. Вялізная палонка пасярэдзіне зарослай мохам паляны. Вакол растуць кусты алешніку, сям-там каля берага відаць шырокія лісты і кветкі гарлачыкаў. Вось толькі паверхня... Мішка не памыліўся: яна была цьмяная, быццам промні святла знікалі ў ёй без астатку.
А мне падумалася, што гэта возера падобнае на кавалак глыбокага космасу, дзе ўсё навокал чорна і да бліжэйшых зорак доўгія гады шляху. Але я не сказаў сябрам пра гэта параўнанне. Яны былі ўпэўнены, што я раўнадушны да космасу. А як я мог гаварыць, што некалі пайду ў прастору, калі нават фізкультурай займаўся па спрошчанай праграме? - Трэба нанесці на карту, - сказаў Сашка. Няўрымслівая яго натура патрабавала дзейнасці. - Стойце тут, я зраблю вымярэнні, - і ён пайшоў, шырока ставячы крокі, уздоўж азёрнага берага.
Мішка тым часам сарыентаваўся па сонцу, каб вызначыць каардынаты возера. Напэўна, гэта была дарэмная работа. Каардынаты школы мы вызначалі шмат разоў - і ўначы па зорках, і ўдзень па сонцу. А адсюль да школы было кіламетраў дзесяць прама на ўсход. Так што патрэбныя разлікі можна было зрабіць без алоўка. Але я зноў прамаўчаў. Хай робяць як хочуць. Я ж ведаў адно: я прыйду сюды яшчэ раз, адзін, i прынясу акваланг. Я нарэшце адчую, што гэта такое - чорны і маўклівы космас.
Тым часам Сашка вярнуўся. Перыметр возера раўняўся тысячы шасцістам дваццаці крокам або прыкладна паўтара кіламетрам. Хлопцы хутка начарцілі картаграфічную сетку, потым нанеслі на яе абрысы возера.
- Вяртаемся, - сказаў Сашка, задаволена аглядаючы сваю работу.
- Пара ўжо, - згадзіўся Мішка, - хутка сцямнее. Ты што, начаваць тут збіраешся? - крыкнуў ён, убачыўшы, што я застаюся на месцы.
Калі праз некалькі дзён я сказаў, што пайду ў лес, гэта не выклікала ні ў кога пытанняў. Раз не запрашаю ў спадарожнікі каго-небудзь, значыць, так мне лепш. Мы прывыклі паважаць справы i жаданні таварышаў.
Надвор'е было пахмурнае, і вада ў возеры здалася яшчэ больш цёмнай. Я добра плаваў і не баяўся ні глыбіні, ні віроў. А тут мне раптам стала страшнавата. Падумалася, што гэта проста багністае балота, дно якога ўсцілае звычайны тарфяны пласт. Але менавіта таму, што адчуў страх, няўпэўненасць, я прышпіліў балоны з паветрам, надзеў маску і падышоў да вады. Глеба пад нагамі была мяккая, як дыван, - прыбярэжнае дно было пакрыта мохам. Але ліхтарык не ўключаў: мне патрэбна была толькі цемра, а ўсё астатняе не мела значэння. Мне здавалася, што я зусім не ў вадзе, а ў прасторы. Цела было лёгкае, нібы бязважкае. Я мог ляжаць, распластаўшы рукі, даць нырца, узляцець уверх. Мне падабалася маё стан, і толькі было шкада, што вакол не відаць сузор'яў. Без іх не было сапраўднага космасу.
Я пашукаў якіх-небудзь рэчаў - не вяртацца ж назад з пустымі рукамі, - я абходзіў адзін пакой за другім, разграбаў глей пад нагамі, мацаў сцены. Нічога не было.
Нарэшце мне надакучыла гэта блуканне, дый першы балон з паветрам апусцеў. Я рашыў вяртацца і проста так, у апошні раз, правёў промнем ліхтарыка па сцяне, што стаяла на маёй дарозе. Чорныя, замшэлыя камяні. І раптам сярод іх нешта бліснула.Мне здалося, што гэта быў лісцік серабрыстай таполі, якіх шмат расло на беразе.Ужо бралася на вечар, калі я вярнуўся ў інтэрнат. Як на тое, у калідоры носам к носу сутыкнуўся з настаўнікам. З ім былі Сашка і Мішка.І я ўспомніў, што ў нас у гэты час лабараторныя заняткі па фізіцы. Мне стала няёмка перад настаўнікам.- Ідзі паеш, - спыніў мяне настаўнік, калі я пачаў быў апраўдвацца, - потым раскажаш.Я раззлаваўся на сяброў: вось балбатуны, трэба было ім гаварыць, дзе я! Цяпер прыйдзецца, можа, яшчэ цэлы даклад рабіць, а я ж па сутнасці нічога не ведаю. Ні пра возера, ні пра рэшткі таго паселішча.
Великая Отечественная война безусловно является центральным историческим событием 20 века. Поэтому неудивительно, что про неё написано множество великих литературных произведений, как в прозе, так и в стихах. Разумеется, основную лепту здесь внесли советские писатели, которые не понаслышке были знакомы с ужасами той страшной войны. Многие литераторы той поры сами принимали участие в боевых действиях на фронтах Великой Отечественной войны и в своих произведениях доносят «окопную» правду того эпохального времени, которую должен знать каждый гражданин, чтобы величайшая трагедия 20 века больше никогда не повторилась.
Несмотря на давность описываемых событий, произведения литераторов 20 века о Великой Отечественной войне никогда не потеряют актуальность. Ведь в них заключён код нашего народа, позволивший ему победить в той страшной войне и попутно избавить мир от страшной гидры фашизма. Память о тех событиях сплачивает многонациональный народ России, давая возможность позитивно смотреть в будущее.