В первом действии мы знакомимся с Иваном Сусаниным и Антонидой (его дочерью). Действия происходят в одном из сел близ Костромы. Сусанин говорит своей дочери о том, что поляки готовят новое наступление, что до тех пор, пока противники не отступят, свадьбы Антониды с ее возлюбленным не видать. На пороге появляется Собинин, жених Антониды, с вестью о том, что готовятся избрать нового царя, после которой Иван дает добро на свадьбу его дочери.
Второе действие проходит на балу в Польше. Поляки, ожидая победу над Москвой, танцуют и веселятся. Танцы резко прекращаются, так как приходит плохая для поляков весть об избрании царя. Несколько человек взбираются на сцену и говорят о своем намерении отправиться в Москву с целью захватить царя Михаила Федоровича. После этого веселье продолжается как ни в чем не бывало.
Действие третье. Сусанин сообщает своему сыну об избрании царя, а также благословляет Антониду и Собинина. Когда стемнело, приехали поляки с просьбой отвести их к царю. Иван Сусанин решил провести их по непроходимым дорогам, а своему сыну дал наставление, чтобы тот отправился к царю и уведомил его об опасности. Антониде же он сказал провести свадьбу без него, так как вернется он нескоро. После того, как Сусанин и поляки скрылись из вида, Антонида поведала Собинину о том, что ее отец попал в плен. Собинин и вооруженные односельчане намереваются спасти Сусанина и отправляются вслед за ним.
Четвертое действие. Ваня прибыл к Царскому двору, где поведал боярам обо всем, что произошло, и так как царя во дворе не было, Ваня вынужден был отправиться к нему. Тем временем Сусанин завел поляков еще глубже в лес, и они, измученные и думающие, что он случайно сбился с пути, устроили ночлег. Когда противники уснули, Иван, мысленно попрощавшись со всеми родными, также отходит ко сну. Поляки просыпаются, понимают, что Сусанин нарочно завел их в глушь и убивают его.
В эпилоге показывается массовое народное гуляние в честь спасения царя, и только Ваня, Антонида и Собинин находятся в трауре, вспоминая Сусанина, который пожертвовал своей жизнью ради спасения жизни Михаила Федоровича.
Алексей Кольцов
МИР МУЗЫКИ
В стройных звуках льются песни
Гармонической волной;
По душе волшебно ходят
И проходят с быстротой. Полечу я вслед за ними; Погружуся в них душой;
В очарованном забвеньи Позабуду мир земной. Сколько звуков, сколько песен
Раздалося вновь во мне! Сколько образов чудесных Оживилось в вышине! Между них она, младая, Заблистала красотой! Чистой, пламенной любовью Озарился мир земной... Улетайте ж в небо, звуки, Сокрывайтеся вдали!
Здесь я с нею, здесь я счастлив —
Любо жить мне на земле!
Михаил Лермонтов
ЗВУКИ
Что за звуки! неподвижен, внемлю
Сладким звукам я: Забываю
вечность, небо, землю, Самого себя.
Всемогущий! что за звуки! жадно
Сердце ловит их,
Как в пустыне путник безотрадной Каплю вод живых! И в душе опять они рождают Сны веселых лет И в одежду жизни одевают Всё, чего уж нет. Принимают образ эти звуки, Образ, милый мне; Мнится, слышу тихий плач разлуки, И душа в огне. И опять безумно упиваюсь Ядом прежних дней, И опять я в мыслях полагаюсь На слова людей.
Афанасий Фет * * * Какие-то носятся звуки И льнут к моему изголовью. Полны они томной разлуки, Дрожат небывалой любовью. Казалось бы, что ж? Отзвучала Последняя нежная ласка, По улице пыль пробежала, Почтовая скрылась коляска... И только... Но песня разлуки Несбыточной дразнит любовью, И носятся светлые звуки, И льнут к моему изголовью.
Яков Полонский
МУЗЫКА П. И. Чайковскому И плывут, и растут эти чудные звуки, Захватила меня их волна... Поднялась, подняла, и неведомой муки, И блаженства полна... И божественный лик, на мгновенье, Неуловимой сверкнув красотой, Всплыл, как живое виденье, Над этой воздушной, кристальной волной, И отразился И покачнулся, Не то улыбнулся... Не
то прослезился...
Алексей Константинович Толстой
* * *
Он водил по струнам; упадали Волоса на безумные очи, Звуки скрипки так дивно звучали,
Разливаясь в безмолвии ночи.
В них рассказ убедительно-лживый
Развивал невозможную повесть,
И змеиного цвета отливы Соблазняли и мучили совесть;
Обвиняющий слышался голос,
И рыдали в ответ оправданья,
И бессильная воля боролась С возрастающей бурей желанья,
И в туманных волнах рисовались
Берега позабытой отчизны, Неземные слова раздавались
И манили назад с укоризной, И так билося сердце тревожно, Так ему становилось понятно
Всё блаженство, что было возможно
И потеряно так невозвратно, И к себе беспощадная бездна
Свою жертву, казалось, тянула,
И стезею, лазурной и звездной,
Уж полнеба луна обогнула; Звуки пели, дрожали так звонко,
Замирали и пели сначала,
Беглым пламенем синяя жженка
Музыканта лицо освещала...
Евгений Баратынский
* * *
Болящий дух врачует песнопенье. Гармонии таинственная власть
Тяжелое искупит заблужденье
И укротит бунтующую страсть.
Душа
певца, согласно излитая, Разрешена от всех своих скорбей;
И чистоту поэзия святая
И мир отдаст причастнице своей.
Александр Пушкин
ПЕВЕЦ
Слыхали ль вы за рощей глас ночной Певца любви, певца своей печали?
Когда поля в час утренний молчали,
Свирели звук унылый и простой Слыхали ль вы?
Встречали ль вы в пустынной тьме лесной
Певца любви, певца своей печали?
Следы ли слез, улыбку ль замечали, Иль тихий взор, исполненный тоской, Встречали вы?
Вздохнули ль вы, внимая тихий глас
Певца любви, певца своей печали?
Когда в лесах вы юношу видали,
Встречая взор его потухших глаз, Вздохнули ль вы?
Василий Жуковский
ВЕЧЕР ЭЛЕГИЯ /отрывки/
...Уж вечер... облаков померкнули края, Последний луч зари на башнях умирает;
Последняя в реке блестящая струя
С потухшим небом угасает. Всё тихо: рощи спят; в окрестности покой; Простершись на траве под ивой наклоненной,
Внимаю, как журчит, сливался с рекой,
Поток, кустами осененный.
Как слит с прохладою растений фимиам!
Как сладко в тишине у брега струй плесканье!
Как тихо веянье зефира по водам
И гибкой ивы трепетанье!
...Мне рок судил: брести неведомой стезей,
Быть другом мирных сёл, любить красы природы. Дышать под сумраком дубравной тишиной И
, взор склонив на пенны воды, Творца, друзей, любовь и счастье воспевать,
О песни, чистый плод невинности сердечной!
Блажен, кому дано цевницей оживлять Часы сей жизни скороте
Кто, в тихий утра час, когда туманный дым
Ложится по полям и холмы облачает
И солнце, восходя, по рощам голубым Спокойно блеск свой разливает,
Спешит, восторженный, оставя сельский кров, В
дубраве упредить пернатых пробужденье
И, лиру соглася с свирелью пастухов,
Поет светила возрожденье!
Александр Пушкин
* * *
Не пой, красавица, при мне
Ты песен Грузии печальной: Напоминают мне оне Другую жизнь и берег дальний.
Увы! напоминают мне
Твои жестокие напевы И степь, и ночь—и при луне Черты далекой, бедной девы.
Я призрак милый, роковой, Тебя
увидев, забываю;
Но ты поешь—и предо мной
Его я вновь воображаю.
Не пой, красавица, при мне
Ты песен Грузии печальной: Напоминают мне оне Другую жизнь и берег дальний.
Афанасий Фет
* * *
Офелия гибла и пела,
И пела, сплетая венки;
С цветами, венками и песнью На дно опустилась реки.
И многое с песнями канет Мне в душу на темное дно, И много мне чувства, и песен,
И слез, и мечтаний дано.
Жил-был султан. И было у него три сына. И решил он узнать какой из них более всех его любит. И спросил, КАК вы любите отца своего. Старший сказал, что любит его больше золота. Средний сказал, что любит его больше верного своего клинка и чести война, а младший молвил, что больше соли любит отца. отец прогневался, мол сравнил самого могущественного султана с солью и прогнал, под смех братьев. скитался младший по миру, пока не зашел к одному старику в хижину. Старик был колдун, но не выдал себя, принял парня и тот стал у него жить, помогать по хозяйству. А в это время в королевстве вся соль исчезла и никто к султану в гости не приезжал (еда была без соли не вкусной) , дочерей в жены его сынам его не отдавали, так как даже соли-то у него нет. Помрачнели все, загоревал султан, понял цену соли. А колдун дал парню мешок соли и рассказал секретное место где соль добыть, да отправил домой. Как же все обрадовались. Султан прощения попросил, и понял, кто его больше всех на самом деле любит.