Михаил Ломоносов
Случились вместе два Астронома в пиру
И спорили весьма между собой в жару.
Один твердил: земля, вертясь, круг Солнца ходит;
Другой, что Солнце все с собой планеты водит:
Один Коперник был, другой слыл Птолемей.
Тут повар спор решил усмешкою своей.
Хозяин спрашивал: "Ты звезд теченье знаешь?
Скажи, как ты о сем сомненье рассуждаешь? "
Он дал такой ответ: "Что в том Коперник прав,
Я правду докажу, на Солнце не бывав.
Кто видел простака из поваров такова,
Который бы вертел очаг кругом жаркова? "
Конец мая или июнь 1761
Точные даты жизни астронома Птолемея мы не знаем. Он родился около 90 г. , умер около 160 г. нашей эры. Жил Птолемей в Древней Греции. Он разработал математическую теорию движения планет вокруг Земли (геоцентрическая система) .
Коперник родился спустя более чем тысяча триста лет после смерти Птолемея, так что встретиться реально на пиру они никак не могли. Польский астроном объяснил, каким образом обращаются планеты (в том числе и Земля) вокруг Солнца (гелиоцентрическая система) .
Коперник и Птолемей спорили о строении мира. Коперник утверждал, что Земля вращается вокруг Солнца. Птолемей считал, что Солнце и все остальные планеты вращаются вокруг Земли.
Хозяин дома, в котором происходит пир, обращается с вопросом к усмехающемуся повару. Повар решает спор, сказав, что прав Коперник. Сравнив Солнце с очагом, а Землю с мясом, которое надо зажарить, повар усмехнулся: любой будет вращать жаркое вокруг очага, а не наоборот.
Несмотря на то, что идея геоцентрической системы была давно отвергнута учеными, Ломоносов хотел подтвердить своим произведением, что законы Вселенной едины как в большом, так и в малом, что, внимательно наблюдая за окружающим, можно находить подтверждения великим научным открытиям.
<span>Содружество филологии, астрономии и быта проявилось в том, что Ломоносов сумел написать стихотворение (филология) о двух ученых (астрономия) , приведя в качестве доказательства основной мысли стихотворения пример из быта. </span>
<span>бабушка, которая сыграла огромную роль в воспитании характера
внука. В ней соединилось многое из того прекрасного, что выработал в
себе русский народ: стойкость и душевное здоровье, великая любовь к
людям и светлый оптимизм, которых не могут одолеть никакие темные силы
окуровщины. Бабушка научи-ла Алешу любить людей, видеть в них хорошее,
«насытила крепкой силой для трудной жизни». Однако роль бабушки в
воспитании Алеши не следует переоценивать. Надо было «насытить силой» и
для борьбы, а бабушка этого не могла сделать, ибо чтобы бороться, нужно
уметь ненавидеть зло и ни в коем случае не примиряться с ним. Если доля
ненависти у бабушки и была, то её философия смирения и терпения сводила
эту ненависть к нулю. Алеша, страдая от несправедливости, жалуется на
жизнь и людей, а бабушка внушает: «Терпеть надо, Олеша!». Но герой
трилогии «был плохо приспособлен к терпению», и это его спасло.
Восприняв все лучшее от бабушки, Алеша пошел дальше — на поиски тех
людей, которые могли бы помочь ему глубже постигнуть трудную науку
жизни.</span>
Ласяня падрасло, падужэла, пачула, што ў яго залячылася рана — спачатку зацягнулася цвёрдаю, тоўстаю, бураю ад кры-ві нарасцю, а пасля гэта нарасць пачала сушэць, свярбець і ад-лушчвацца ды абвісаць.
У падпаветцы — на ахапку сена — яно спала ноччу, а днём гуляла па двары, пазнаёмілася з усімі яго насельнікамі. Па-любіла шчыра гаспадара, мірна ўжылася з крышку страгава-таю гаспадыняю, падружылася з таварыскім сабакам, са сва-вольнікам-цялём, амаль равеснікам, з якім гойсала па двары; з катом, з курамі — драбнатой — яму было нецікава... 3 вялі-кай — амаль з ласіху — каровай адразу ж ніякага сяброўства
не выйшла...
Найболын ласяня пасябравала з гаспадаровымі дзецьмі — з хлопчыкам і дзяўчынкаю. 3 імі яно і дурэла, бегала па два-ры, брала з іхніх рук смачны хлеб, салодкія цукеркі і пернікі, ад іх яно атрымала смешную, нават дураслівую мянушку — Губаты.
Прыдумаў гэта хлопчык. Усё дзівіўся, што ў ласяняці такая гарбатая морда, абвіслая верхняя губа, а пасляі выдумаў: «Гу-баты!»
Спачатку называлі так дзеці, а пасля пачалі гэтак падклі-каць і сталыя.
У адзін з апошніх летніх дзён, у яшчэ раннюю, сівую ад ту-ману раніцу, да якой яго рана стала цвёрдай, зарубцавалася, хоць так і не зарасла шэрсцю, чамусьці прынёс яму вядро з пойлам не босы, яшчэ заспаны хлопчык, а сам гаспадар.
— Ну што, Губаты? Стаў ты ўжо дужы, здаровенькі, то ідзі ў свой дом і жыві, дзе ўсе твае сваякі жывуць... Ідзі да свайго, а пра нас забудзь...
Ляснік замахаў рукамі — і Губаты, зусім не спалохаўшыся, а дурасліва і як дражнячыся, падскочыў, брыкнуў заднімі на-гамі і гайсануў далей, імгненна п'янеючы ад вялікай прасто-ры, бегу, душой адчуваючы, як яму ўсяго гэтага дасюль не ха-пала.
За выганам пачаўся адразу малады лес, які знаёма пахнуў зеленню, смалой, расою, — і ў душы Губатага нешта як варух-нулася, захацелася бегчы, і ён, ужо нічога не помнячы, не азіраючыся, мінуў маладняк і памчаў у глыб лесу. Стары са-соннік яшчэ болей завабіў нечым невядомым, родным, мілым, што ён адчуў такое вялікае шчасце, якое, здаецца, не толькі поўніла грудзі, але і ахмяляла зусім...
... Ап'яненне воляй прайшло, і ён адчуў, што шмат чаго тут не ведае, а вось леснікоў двор знае ўжо да драбніц...
I тут ён пачуў, што яго жаласна кліча хлопчык: «Губаты, дзе ты, Губаты?» Ён зразумеў, што далёка адбегся, пакінуў сваіх сяброў. Падумаў так і затрусіў назад.
Губаты, Губаты! — радасна закрычаў хлопчык і хутка-хутка пабег насустрач.
Ты маніў нам... — папракнуў хлопчык бацьку, калі той паволі падышоў сюды. — Губаты не ўцёк сам, а ты яго вы-пусціў. Як выпусціў бусла, зайчыкаў, дзікіх парасят... Але Гу-батага мы не адпусцім, ён будзе жыць у нас... Я яго буду кар-міць...
I я буду... — паўтарыла за ім дзяўчынка, гэтаксама з па-прокам пазіраючы на маўклівага, як вінаватага, бацьку сваімі вялікімі вачамі, поўнымі слёз...
<span>— Добра вы робіце, дзеці, і нядобра... — нарэшце азваўся ён. — Хораша і люба, што гледзіце так Губатага, але блага, што трымаеце. Ён звер і павінен жыць у лесе. Там яго дом... Пас-цель, яда, воля.... Цяжкабывае дзікаму зверу, калі ягозалішне прыручаць людзі... Гора бывае, бяда... Я ж ведаю...</span>
Автор новеллы О. Генри в финале говорил, что из всех дарителей, эти двое были мудрейшими и истинная мудрость героев по мнению автора не в дарах волхвов, а в их любви друг к другу. Радость и теплота человеческого общения во всей гамме его проявления-любви и участия, самооучеждения верной бескорыстной дружбы-вот те жизненные ориентиры которые по мнению О. Генри способны скрасить человеческое существование и сделать его осмысленным и счастливым.