Поэма А. Ахматовой «Реквием» — особое произведение. Это напоминание о всех прошедших неслыханные испытания, это взволнованная исповедь исстрадавшейся человеческой души. «Реквием» — это летопись 30-х годов ХХ века. У Ахматовой спросили, сможет ли она это описать. Спросила незнакомка, стоя в очереди в тюремном коридоре. И Ахматова ответила утвердительно. К теме увековечения своего страшного времени она шла давно, с тех самых пор, когда впервые был арестован ее сын. Это был 1935 год. А потом были еще аресты. То, что выходило из-под ее пера в эти годы, продиктовано не одним лишь личным материнским горем — это горе миллионов, мимо которого Ахматова не могла пройти равнодушно, иначе она не была бы Ахматовой…
Поэтесса, стоящая в тюремной очереди, пишет не только о себе, а обо всех женщинах-матерях, говорит о «свойственном всем нам оцепенении». Предисловие к поэме, как и эпиграф, — ключ, помогающий понять, что эта поэма написана, как когда-то «Реквием» Моцарта, «по заказу». Женщина с голубыми губами просит ее об этом как о последней надежде на некое торжество справедливости и правды. И Ахматова берет на себя этот «заказ», этот столь тяжкий долг, нимало не колеблясь, — ведь она будет писать обо всех, в том числе и о самой себе.
У Ахматовой забрали сына, но она поднялась над собственным материнским страданием и создала поэму о страданиях Матери вообще: Марии — по Иисусу, России — по миллионам погибших ее детей. В поэме показано единство всех женщин — всех страдающих матерей, от Богоматери, «стрелецких женок», жен декабристов до «царскосельских веселых грешниц». И ощущая в своем страдании сопричастность страданию многих, поэтесса смотрит на него как бы со стороны, откуда-то сверху, возможно, с неба:
Тихо льется тихий Дон,
Желтый месяц входит в дом.
Входит в шапке набекрень.
Видит желтый месяц тень.
Эта женщина больна,
Эта женщина одна.
Муж в могиле, сын в тюрьме,
Помолитесь обо мне.
Лишь на пределе, наивысшей точке страдания, возникает эта холодная отрешенность, когда о себе и о своем горе говорится беспристрастно, спокойно, как бы в третьем лице… Мотив полубредового образа тихого Дона подготавливает другой мотив, еще более страшный — мотив безумия, бреда и полной готовности к смерти или самоубийству:
Уже безумие крылом
Души накрыло половину,
И поит огненным вином,
И манит в черную долину.
И поняла я, что ему
Должна я уступить победу,
Прислушиваясь к своему
Уже как бы чужому бреду.
И не позволит ничего
Оно мне унести с собою
(Как ни упрашивай его
И как ни докучай мольбою)…
В какой-то момент наивысшего напряжения страдания можно видеть не только тех, кто рядом во времени, но и всех когда-либо страдавших женщин-матерей одновременно. Объединяясь в страдании, разные времена смотрят друг на друга глазами своих страдающих женщин. Это демонстрирует, например, четвертая часть поэмы. В ней «царскосельская веселая грешница» глядит в глаза той, «трехсотой, с передачею», — это уже столкновение разных женщин. А преодоление временного разлома происходит через ощущение его в себе, когда действительно «сердце пополам» и две половины — это одновременно и одна и та же, и две разные женские жизни. Так и проходит она этот путь — по кругам ада все ниже и ниже,
и женские фигуры на пути —
Мне с Морозовою класть поклоны,
С падчерицей Ирода плясать,
С дымом улетать с костра Дидоны,
Чтобы с Жанной на костер опять —
как памятники страданию. А потом — резкий рывок назад в настоящее, к тюремным очередям Ленинграда. И все оказываются едины перед лицом пытки времени. Никакими словами не передать того, что происходит с матерью, сына которой мучают:
А туда, где молча Мать стояла,
Так никто взглянуть и не посмел.
<span>Это такое же табу, как для Лотовой жены оглянуться. Но поэтесса — оглядывается, смотрит, и как жена Лота застыла соляным столбом, так и она застывает этим памятником — памятником живым, оплакивающим всех страдающих людей… Такова мука матери из-за распинаемого сына — мука, равносильная муке умирания, но смерть не приходит, человек живет и понимает, что надо жить дальше… «Каменное слово» падает на «живую грудь», душа должна окаменеть, и когда «надо память до конца убить», то жизнь начинается сначала. И Ахматова соглашается: все это «надо» И как спокойно, по-деловому звучит: «Справлюсь с этим как-нибудь…» и «У меня сегодня много дела!». Это свидетельствует о своего рода превращении в тень, превращении в памятник («душа окаменела»), и «снова научиться жить» — значит научиться жить с этим… «Реквием» Ахматовой — подлинно народное произведение, не только в том смысле, что он отразил великую народную трагедию. Народное прежде всего потому, что «соткан» из простых, «подслушанных» слов. «Реквием», исполненный большой поэтической экспрессии и гражданского звучания, выразил свое время, страдающую душу матери, страдающую душу народа…</span>
Повесть Максима Горького «Детство», написанная в 1913 году, является автобиографической. В ней автор рассказывает о своем нелегком, но закалившем в нем железный характер, детстве. Именно благодаря лишениям и потерям, с которыми он сталкивался, автор, а значит и его литературный герой, вырос достойным человеком. Странно, но именно в доме деда, Алеша Пешков научился сочувствию, состраданию и человечности. Это было не самое лучшее место для маленького мальчишки. Он постоянно видел, как его ближайшие родственники ссорятся, дерутся, делят имущество. На его глазах дядьки дрались с дедом, дед нападал на бабушку, из-за жестокости дяди Якова умер Иван-Цыганок, слепой мастер Григорий Иванович становился предметом для насмешек, внуков, в том числе и его, секли за любую провинность. Одним словом, дом Кашириных «был наполнен горячим туманом вражды всех со всеми», но больше всего главному герою не нравился дед Василий Васильич. В нем он сразу увидел врага. В сущности, от жестокости этого человека пострадали многие. Единственным светлым человеком в семье Алеши была бабушка Акулина Ивановна – женщина в высшей степени добрая и терпеливая. Всем тем, кто страдал от злых нападок ее мужа, на помощь приходила именно она. Но и эта святая женщина не смогла уберечь многих гостей и постояльцев дома. Она с детства воспитывала Ивана-Цыганка, как собственного сына. Парень был подкинут им совсем маленьким в зимнюю пору. Увы, его жизнь оказалась недолгой, потому что дядья Алеши извели беднягу непосильным физическим трудом. Григорий Иванович, в конце концов, был изгнан из мастерской Кашириных и умер в нищете. До последних дней, как могла, ему помогала Акулина Ивановна, так как человек он был слепой и никому не нужный. Был в доме еще один персонаж, который нравился Алеше. Звали его странным именем – Хорошее Дело, хотя за глаза все называли по-разному. Дед обзывал его чернокнижником и фармазоном за то, что тот целыми днями колдовал над какими-то чертежами и что-то варил в странных баночках. Дядя Пётр прозвал его аптекарем и колдуном, а жена военного называла бедолагу «нос меловый». Несмотря на это, Алеше постоялец нравился, так как он был умным и дальновидным. Этот худой и сутуловатый человек видел все и всех насквозь. Он знал, какие слова в разговоре лишние или лживые и сразу же их отсекал. С ним Алеше было легко общаться без всякого притворства. Хорошее Дело проживал небольшой длинной комнате в задней части дедовского дома. Он был немного скрытный и замкнутый, отчего еще больше за ним укрепилась репутация колдуна. Имя ему придумала Акулина Ивановна, потому что всякий раз, когда она предлагала попить чай или поесть, он отвечал: «хорошее дело». В глазах деда он был нахлебником, а в глазах Алеши – очень добрым и интересным человеком. Алексей любил подолгу с ним беседовать. Он словно появился в самый нужный момент в их жизни для того, чтобы научить его ясно излагать свои мысли, отсекая все лишнее. Однако дружба эта оказалась недолгой, потому что, опасаясь плохого влияния на внука со стороны «колдуна», дед выселил бедолагу. Потом Алеша еще не раз вспоминал, как Хорошее Дело в разговоре с бабушкой признался, что он «страшно один». Как верно заметил главный герой, хорошие люди в доме Кашириных надолго не задерживались.
Засыпай ты мой сыночек, Мой любимый ангелочек Глазки закрывай Баю-Бай! Спи сладко, не крутись И по меньше шевелись Ну, дорогой мой засыпай Маму ты не огорчай Баю-Бай!
В третьей главе произведения описываются отношения главного героя Васи с его отцом. Между ними образовалась пропасть после смерти его матери. Он всеми силами хотел бы, чтобы его отец пожалел его и приласкал. Но вместо этого его просто считали эгоистичным, чрезмерно шаловливым, непослушным ребенком. И со временем он не стал этому изменять, убегая часто из дома. Также там описаны его нежные отношения с сестрой, которую он очень любит. И в конце показан его интерес к старому заброшенному замку.
