Повесть об участии трёх подростков – Саши, Валерия и Наташи – в геологической экспедиции в тайге. В основе повести – впечатления автора от его геологических экспедиций. В книге автор воссоздал впечатляющую картину красоты и удивительных тайн мира минералов, рассказывая о геологической истории Земли.
«Художественное мастерство писателя проявилось и в создании увлекательного приключенческого сюжета… Читатель, заинтересованно следя за приключениями и переживаниями обаятельных героев-подростков, учится преодолевать трудности, ценить истинные человеческие отношения. Ребята в повести движутся не только по пути от незнания к знанию, совершают пространственные перемещения, попадая в исключительные ситуации, но и проходят путь нравственного самоопределения».[3]
Книга является первой из двух книг «цикла о геологах» – её продолжением является книга «Путь к перевалу» (1968) с теми же героями, ставшими студентами геологического вуза. Хотя в книге университет не был назван казанским, но, по словам автора, многие узнавали себя в его персонажах.
Написанная в 1829-м году новелла имеет вид ровного, поступательного повествования, открывающегося экспозицией, в которой автор знакомит читателя с местом действия произведения – корсиканскими маки и главным героем – богатым владельцем овечьих стад, Маттео Фальконе. Проспер Мериме вводит в текст образ автора-рассказчика, встретившегося с гордым корсиканцем спустя два года после случившейся истории, для более полного раскрытия характера последнего.
Маттео Фальконе рисуется им не выглядящим на свой возраст мужчиной, до сих пор метко стреляющим и слывущим в округе хорошим другом и опасным врагом. Произошедшая в жизни героя трагедия, если и сказалась на нём, то не видимо для окружающих: на его голове до сих пор нет седых волос, его глаза не потеряли остроту. Маттео Фальконе – отец, убивший своего десятилетнего сына за предательство – истинный корсиканец, ставящий честь превыше всего, смог найти в себе силы жить дальше именно потому, что не поступился своими внутренними принципами и наказал появившегося в его роду предателя.
Завязка сюжета приходится на встречу десятилетнего сына Маттео Фальконе – Фортунато с удирающим от солдат бандитом – Джаннетто Санпьеро, в ходе которой мальчик не без труда соглашается помочь раненому. В нежелании ребёнка безвозмездно оказать помощь гостю обнаруживается и его характер, и его дальнейшая трагическая судьба. Встреча Фортунато с дядей – сержантом Теодоро Гамба на диалоговом уровне повторяет беседу с Джаннетто Санпьеро: в начале Фортунато ни в какую не желает помогать родственнику в поимке беглеца (параллель с тем, как мальчик отказывается помочь бандиту), затем защищается от направленных в его адрес угроз именем отца, после чего поддаётся искушению и продаёт свою помощь за нагрудные серебряные часы, стоящие явно больше одной пятифунтовой монеты, данной ему Джаннетто.
В художественном образе Фортунато видны черты Маттео Фальконе – неустрашимость, осознание своей принадлежности к древнему роду, хитрость и изворотливость (эпизод с тем, как мальчик спрятал бандита, - в копне сена, прикрыв его сверху кошкой с котятами). Склонность к предательству, торгашеству и продажности – его личные черты, обусловленные как малым возрастом, так и новыми веяниями, пришедшими в корсиканское общество. Они пока ещё едва уловимы, но уже прослеживаются в детском соперничестве (у сына дяди Фортунато, который младше его, есть часы, а у мальчика нет) и во взрослых предложениях Джаннетто и Теодоро (интересно, что и бандит, и служитель правосудия действуют одинаково, когда хотят добиться своего). Мать мальчика – Джузеппа – по характеру нечто среднее между своим мужем, и сыном: она с трудом, но всё же принимает решение мужа, избавиться от предателя, пусть даже им является желанный сын, которого так долго ждали после трёх дочерей; как и в Фортунато – в ней есть любовь к материальным вещам: узнав в Джаннетто похитителя дойной козы, она радуется его поимке, в то время как Маттео сочувствует голодному бандиту.
Кульминация новеллы, выраженная в сцене выдачи Джаннетто Санпьеро Фортунато, превращается в развязку постепенно: в начале мы видим, как реагирует на случившееся в его доме Маттео Фальконе, затем получаем оценку происходящего от Джаннетто, плюющего на порог «дома предателя», после чего видим боящегося отцовского гнева Фортунато, решившего исправить положение миской с молоком, затем повествование фокусируется на образе бандита, который отвергает сытный дар, поворачивается лицом к арестовавшему его солдату, называет его своим товарищем и просит дать воды напиться. Наблюдающий за происходящим Маттео Фальконе остаётся безмолвен. Он не помогает Джаннетто, так как не брал на себя ответственность за его судьбу, но и терпеть в своей семье предателя тоже не намерен. Пока солдаты связывают арестованного и кладут его на носилки, Маттео Фальконе ничего не предпринимает и никак себя не проявляет: возможно, он собирается с мыслями, возможно, ждёт, когда удалятся свидетели будущего убийства. Истинный корсиканец не оправдывается перед Джаннетто, но и не помогает своему родственнику – Теодоро Гамба. Внутреннее волнение героя видно только по тому, что он не прощается с последним, когда тот уходит.
Маттео Фальконе остаётся немногословным до конца трагической развязки. Он не поддаётся на уговоры жены, взывающей к его отцовским чувствам, (уговоры тоже не слишком навязчивые, так как Джузеппа понимает суть происходящего и отчасти согласна с ней), не позволяет своему сердцу размягчиться от слёзных просьб сына помиловать его. Всё, что он может сделать для своего ребёнка, - это дать ему возможность помолиться перед смертью с тем, чтобы уйти из жизни по-христиански. Прочитавший две молитвы Фортунато просит отца не убивать его, говоря, как и все дети, что «он исправится», и, как взрослый, пытаясь найти разумное решение для улучшения ситуации (попросить дядю капрала помиловать Джаннетто), но Маттео Фальконе остаётся непреклонен.
Сравнения - " как сказочные японские петухи", "с глазами, похожими на две маленькие луны", "мелкими, как иглы, зубами", "гремящих, как жесть, стрекоз", "вода казалась черной, как деготь", "облака, похожие на горы розового снега", "нос, похожий на свиной пятачок", "как пушечный выстрел, ударила пудовая щука".
эпитеты - синий густой воздух, низкие звезды, морской шум, с пронзительными глазами, оловянную плотву.
<span> олицетворения -шевелились и дрожали низкие звезды., картошка шипела.</span>
Вы прочитали первое ( и , пожалуй , наиболее выразительное ) из пяти
стихотворений Марины Цветаевой , составивших цикл « Стол » и обращенных
ею к своему рабочему месту — письменному столу ( разумеется , качество ,
размер и местоположение этого стола совершенно неважны , важно лишь его
предназначение — для письма ). Перед вами гимн поэта своему труду ,
своему призванию , от которого невозможно отказаться и которое
оказывается единственной успешной защитой от всех « мирских соблазнов » и
« низостей » жизни . Прием постепенного и неуклонного обогащения
основного образа смысловыми от - тенками путем нарастающего потока
перифразов , каждый из которых разворачивается в некий микрообраз ,
здесь применен с покоряющим мастерством . Письменный стол упо -
добляется и верному спутнику — « по всем путям », и охраняющему от
досужего любо - пытства « шраму », и выносливому « вьючному мулу », и
строгому зеркалу , и даже доскам при жизни заготовленного гроба и волнам
, заливающим морской берег ( по - немецки штранд ). Очень выразительно
сравнение письменного стола с огненным столпом , в образе которого Бог ,
по преданию , указывал путь евреям при исходе из Египта . Кованый
четырехстопный ямб с исключительно мужскими рифмами , обилие об -
ращений и благодарностей с восклицательным знаком создают атмосферу
своеобразного благодарственного гимна и в то же время передают поистине
несгибаемую волю к твор - честву и неистребимое чувство долга , присущее
автору . Особую смысловую емкость стиха обеспечивают многочисленные
эллипсисы — пропуски легко восстанавливаемых элементов высказывания (
например , «... всем низостям — наотрез !»), переносы ; изысканно не
закончено одно из самых сильных сравнений : Так ширился , до широт —
Таких , что , раскрывши рот , Схватись за столовый кант ... Многоточие
передает необъятность открывающихся поэту пространств , и особенно
сильно звучит после этой оборванной фразы удар « волны » следующей
строки : Меня заливал , как штранд ! Постоянные звуковые и смысловые
переклички слов и словосочетаний также значительно расширяют
семантическое пространство стихотворения . Интересно и то , что Цветаева
как бы сливает в одно две синтаксические позиции , умудряясь вложить в
одно высказывание несколько смыслов : Так будь же благословен — Лбом ,
локтем , узлом колен Испытанный , — как пила В грудь въевшийся — край
стола ! Ритм позволяет « прочитать » в этой строфе и тот смысл , что
поэт благословляет свой стол « лбом , локтем , узлом колен », а также и
то , что стол « испытан », как рабочий инструмент — пила . Хотя если
всмотреться в знаки препинания , то структура высказыва - ния следующая :
испытанный — чем ? — лбом , локтем , узлом колен ; в грудь въевшийся —
как ? — как пила . Эта последняя строфа - благословение удивительна еще и
тем , что здесь так муже - ственно , « затрудненно » и победно звучит
согласный « л » — а ведь , казалось бы , с помощью 2
этого звука передается только шелест волн и ласковое лепетанье женщины .
Цветаева даже в этой мелочи ведет себя как гениальный мастер —
опрокидывает наши сложившиеся представления о русском стихе .