Он не чувствовал никакой земной мысли; он не был разогрет пламенем земной страсти, нет, он был в эту минуту чист и непорочен, (как девственный юноша), еще дышащий неопределенною духовною потребностью любви.
(сравнение)
Они несколько похожи на два воздухоплавательные шара, так что дама вдруг бы поднялась на воздух, если бы не поддерживал ее мужчина; потому что даму так же легко и приятно поднять на воздух, (как подносимый ко рту бокал), наполненный шампанским. (сравнение)
"Вы здесь встретите бакенбарды, единственные, пропущенные с необыкновенным и изумительным искусством под галстук (...) Здесь вывстретите усы чудные, никаким пером, никакой кистью не изобразимые (...) Здесь вы встретите дамские рукава на Невском проспекте! (...) Здесь вывстретите улыбку единственную, улыбку верх искусства, иногда такую, что можно растаять от удовольствия (...)" (метонимия)
Здесь вы встретите такие талии, какие даже вам не снились никогда: (тоненькие, узенькие талии, никак не толще бутылочной шейки), встретясь с которыми, вы почтительно отойдете к сторонке, чтобы как-нибудь неосторожно не толкнуть невежливым локтем...(литота)
(Тысячи сортов шляпок, платьев, платков - пестрых, легких)… ослепят хоть кого на Невском проспекте (гипербола)
Он даже не заметил, как вдруг возвысился перед ним четырехэтажный дом, все четыре ряда (окон, светившиеся огнём), глянули на него разом, и перилы у подъезда противупоставили ему железный толчок свой. (метафора)
Все черты ее были так чисто образованы, все выражение прекрасного лица ее было означено таким благородством, что никак бы нельзя было думать, чтобы (разврат распустил) над нею страшные свои когти. (олицетворение)
(Ослепительной белизны прелестнейший) лоб осенен был (прекрасными), как агат, волосами. (эпитеты)+сравнение
Они вились, эти (чудные) локоны, и часть их, падая из-под шляпки, касалась щеки, тронутой тонким (свежи)м румянцем, проступившим от (вечернего) холода. (эпитеты)
Это книги от Бога напиписаные ангелами
В устной форме повествовал: "У Лариных именины. Поедем."
Вероятно, село берет свое начало с появившихся здесь в XIV—XV вв. переселенцев, вышедших с территории Золотой Орды. По одной из версий название села происходит от женского имени Медяна. Село это издавна татарское — мусульманское. Крещеных татар здесь было немного. В XVII в. сюда была определена группа служилых татар (Уразейка Ишелеев, Утеш Ишеев и др.).
В 1790 г. в деревне насчитывалось 226 дворов с числом жителей в 1579 человек (779 мужчин и 800 женщин), площадь пашни составляла 3365,5 десятины. Рядом с деревней располагались четыре ветряные мельницы. Еще с дореволюционного времени махалля имела на своем содержании пять соборных мечетей. Две из них фиксированы по 1852 г. в метрических книгах. Обязанности имамов в них исполняли Арифулла Садеков и Абдел Вяхмят Сагидов. О зажиточности селения говорит и тот факт, что еще до 1917 г. в нем были хаджи, например, Багаутдин.
В беспокойные 60-е гг. XIX в. крестьяне Медян (46 мужчин и 58 женщин) обращаются к министру внутренних дел с просьбой разрешить им переселиться в Турцию. Тогда с подобными обращениями выступали мусульмане не только Симбирской губернии, куда входили в то время Медяны, но и другие, где проживали подданные России, исповедовавшие ислам.
В 20-е гг. XX в. в селе насчитывалось 1388 дворов; многие из медянцев жили за счет пчеловодства.
Благодаря поддержке верующих храмы продолжали функционировать. Стараниями священнослужителей приходы были оформлены властями, как законно действующие «общества». Это произошло в период с 1923 по 1927 гг. Тогда в первой соборной мечети место имама занимал Ахметжан Амутдинов. Абдул Вахитов был духовным главой второго прихода. Уважаемый и ученый человек, Абдрахман Хасянов совершал богослужения в третьей соборной мечети. В апреле 1923 г. «общество» четвертой мечети (число прихожан которой составляло 541 человек) подтвердило свое желание содержать приход своими пожертвованиями. Хасян Жамалетдинов и Халилулла Хусяинов, будучи авторитетными и достойными лидерами, остались в должности «соборных» имамов. На молитву в мечеть верующих призывал азанчей Хаммят Шиафетдинов. Муллой пятой соборной мечети в этот период являлся Фатех Каберов (Фатех Кабирович Вахитов) (1890-1937).
После 1917 г. шло постепенное вытеснение религиозного элемента в образовании и замена его светским. В здании, специально выстроенном для мектебе в 1903 г., в 20-е гг. расположилась «советская школа I ступени». Со временем именно недостатком помещений для образовательных учреждений мотивировали изъятие мечетей у верующих.
Первая из пяти существовавших мечетей, если начинать отсчет с восточной части селения, была единственной, имевшей крытое железом здание. Эту мечеть называли в советские времена мечетью Фатеха-муллы, по имени имама. В 1936/37 гг. здание мечети разрушили, сняли минарет. Подвергся репрессиям мулла Фатех Кабирович Вахитов. О возможном аресте его предупредил тогдашний председатель колхоза Сафа Салямов, (около 1895 г. р.; умер в Москве в 1960-х гг.). Однако Фатех-мулла не захотел оставить родное село и никуда не уехал. Он был арестован и расстрелян в 1937 г. (Кстати, и сам председатель колхоза Салямов был репрессирован: отбыл в местах лишения свободы шесть лет; репрессировали также его сына и дочь). До 1952 г. в здании мечети размещалась начальная школа (2 класса обучения). Некоторое время в 1952 г. помещение использовали как зернохранилище. Поскольку здание было в опасном, аварийном состоянии, в том же, 1952 г., его разобрали. Позже на этом месте поставили конюшню, которая существует и поныне.
