Боялся, что будет затронута честь его жены (Тогда нельзя было чтобы срывали платки)
+ на честный суд он не мог расчитывать, потомучто опричник - верный пёс царя, который будет его защищать в любом случает
Появление «Грозы» было встречено ожесточенными спорами в литературной среде. Если Тургенев видел в драме Островского «удивительнейшее, великолепнейшее произведение русского, могучего, вполне овладевшего собой таланта» , то другие (например, критик журнала «Наше время» Н. Ф. Павлов) объявили пьесу безнравственной, не удовлетворяющей «взыскательности просвещенных требований» . Точка зрения Тургенева представляется все же более отвечающей действительности.
Центральным персонажем драмы является Катерина, которую Добролюбов справедливо окрестил «лучом света в темном царстве» . Натура впечатлительная, чуткая, честная, она задыхается в атмосфере злости и ненависти, царящей в доме Кабанихи («Куда теперь? Домой идти? Нет, мне что домой, что в могилу — все равно.. . что в могилу! В могиле лучше...») , в затхлой атмосфере целого города («Опять жить? Нет, нет, не надо.. . нехорошо! И люди мне противны, и дом мне противен, и стены противны!») .
<span>К этой невыносимой обстановке присоединяется. постоянная и беспросветная отчужденность по отношению к внешнему миру, которая так не свойственна ее душе, любящей и стремящейся к в°ле («Отчего люди не летают так, как птицы? Знаешь, мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет ететь. Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела...») , единственное, что является для нее глотком счастья, — это любовь к Борису, да и ту она считает тяжким грехом, за которым, по ее представлениям, должна последовать жестокая кара</span>
Похвальное слово Карамзину
Нам остается говорить о Карамзине как о человеке. Все свои труды, как ни были они велики, все свои заслуги, как они ни были важны, всю свою славу, как ни была она блистательна, Карамзин ставил ни во что, пред достоинством собственно человеческим. Самое высокое, самое чистое понятие об жизни выразил он в следующем письме к Тургеневу: "Жить есть не писать историю, не писать трагедии или комедии; а как можно лучше мыслить, чувствовать и действовать, любить добро, возвышаться душой к его источнику; все другое ... есть шелуха, -- не исключая и моих осьми или девяти томов!"37
Может ли быть что-нибудь выше, назидательнее, умилительнее этих слов в устах такого знаменитого и заслуженного человека, как Карамзин, на верху почестей и славы. Золотыми буквами должны они быть написаны не только в кабинете ученого, но даже и всякого действующего на каком бы то ни было поприще, человека, -- да читая их, смиряемся.
Думая с такою скромностию о великом труде, которому посвятил он свою жизнь, который завещал потомкам в драгоценное наследство, которого достоинства я старался представить вам теперь вкратце, Карамзин однакож любил его сердечно, что выразил очень трогательно в письме к Дмитриеву:38 "Работа сделалась для меня опять сладка: знаешь ли, что я со слезами чувствую признательность к небу за свое историческое дело! знаю, что и как пишу, в своем тихом восторге не думаю ни о современниках, ни о потомстве: я независим и наслаждаюсь своим трудом, любовию к отечеству и человечеству. Пусть никто не будет читать моей истории: она есть, и довольно для меня. За неимением читателей, могу читать себе и рассуждать, где и что хорошо. Мне остается просить Бога единственно о здоровье милых и насущном хлебе, до тех пор,