Государстве жил-был мужик. Пришло время — записали его в солдаты. Оставляет он жену, стал с нею прощаться и говорит:
—Смотри, жена, живи хорошенько, добрых людей не смеши, домишка не разори, хозяйничай да меня жди; авось назад приду. Вот тебе пятьдесят рублей. Дочку ли, сына ли родишь — все равно сбереги деньги до возрасту: станешь дочь выдавать замуж — будет у нее приданое, а коли бог сына даст, да войдет он в большие года — будет и ему в тех деньгах подспорье немалое. Попрощался с женою и пошел в поход. Месяца три погодя родила жена двух близнецов-мальчиков и назвала их Иванами — солдатскими сыновьями.
Пошли мальчики в рост, как пшеничное тесто на опаре, так кверху и тянутся. Стукнуло ребяткам десять лет, отдала их мать в науку; скоро они научились грамоте и боярских и купеческих детей за пояс заткнули — никто лучше их не сумеет ни прочитать, ни написать, ни ответу дать.
Боярские и купеческие дети позавидовали и давай тех близнецов каждый день поколачивать да пощипывать.
Говорит один брат другому:
—Долго ли нас колотить да щипать будут Матушка и то на нас платьица не нашьется, шапочек не накупится, что ни наденем, всё товарищи в клочки изорвут! Давай-ка расправляться с ними по-своему.
И согласились они друг за друга стоять, друг друга не выдавать. На другой день стали боярские и купеческие дети задирать их, а они — полно терпеть! — как пошли сдачу давать. Всем досталось! Тотчас прибежали караульные, связали их, добрых молодцев, и посадили в острог.
Дошло то дело до самого царя; он призвал тех мальчиков к себе, расспросил про все и велел их выпустить.
—Они, — говорит, — не виноваты: не зачинщики!
Выросли два Ивана — солдатские дети и просят у матери:
—Матушка, не осталось ли от нашего родителя каких денег. Коли остались, дай нам: мы пойдем в город на ярмарку, купим себе по доброму коню.
Мать дала им пятьдесят рублей — по двадцати пяти на брата — и приказывает:
—Слушайте, детушки! Как пойдете в город, отдавайте поклон всякому встречному и поперечному.
—Хорошо, родимая!
Вот, отправились братья в город, пришли на конную, смотрят — лошадей много, а выбрать не из чего, все не под стать им, добрым молодцам!
Говорит один брат другому:
—Пойдем на другой конец площади; глядь, что народу там толпится — видимо-невидимо!
Пришли туда, протолкались вперед — у дубовых столбов стоят два жеребца, на железных цепях прикованы: один на шести, другой на двенадцати; рвутся кони с цепей, удила кусают, роют землю копытами. Никто подойти к ним близко не смеет.
—Что твоим жеребцам цена будет? — спрашивает Иван — солдатский сын у хозяина.
—Не с твоим, брат, носом соваться сюда! Есть товар, да не по тебе, нечего и спрашивать.
—Почем знать, чего не ведаешь; может, и купим, надо только в зубы посмотреть.
Хозяин усмехнулся:
—Смотри, коли головы не жаль!
Тотчас один брат подошел к тому жеребцу, что на шести цепях был прикован, а другой брат — к тому, что на двенадцати цепях держался. Стали было в зубы смотреть — куда! Жеребцы поднялись на дыбы, так и храпят...
Братья ударили их коленками в грудь — цепи разлетелись, жеребцы на пять сажен отскочили, на землю попадали.
—Вот чем хвастался! Да мы этих клячей и даром не возьмем.
Народ ахает, дивуется: что за сильные богатыри появились! Хозяин чуть не плачет: жеребцы его поскакали за город и давай разгуливать по всему чистому полю; приступить к ним никто не решается, как поймать, никто не придумает.
Сжалились над хозяином Иваны — солдатские дети, вышли в чистое поле, крикнули громким голосом, молодецким посвистом — жеребцы прибежали и стали на месте словно вкопанные; тут надели на них добрые молодцы цепи железные, привели их к столбам дубовым и приковали крепко-накрепко. Справили это дело и пошли домой.
Идут путем-дорогою, а навстречу им седой старичок; позабыли они, что мать наказывала, и прошли мимо, не поклонились, да уж после один спохватился:
—Ах, братец, что ж это мы наделали, старичку поклона не отдали; давай нагоним его да поклонимся.
В рассказе «Уроки французского» мы узнаем про жизнь одиннадцати летнего мальчика, который стал жить состоятельной жизнью и втянулся в игры на деньги (в данном рассказе это «Чика» и «Замеряшки»). В «Чике» он всегда выигрывал про рублю, чтобы купить литр молока и как-то удалить жажду. Когда Вадик и Птаха заметили, что он не доиграв до конца уже уходит, они его избили, а он потом думал, как ему идти в школу, с синяками и ранами. Когда учительница заметила их, то она оставила его после уроков и назначила дополнительные уроки французского языка. Нашему главному герою, этот урок очень не нравился, а тут его заставили ходить на дополнительные, а еще в дом к учительнице!!! В один прекрасный день после занятий учительница показала мальчику как играть в «Замеряшки», ему эта игра очень понравилась. Потом они начали играть в неё каждый день. А потом у них заигрался спор, а начали спорить они очень громко, а так как учительница жила за стенкой у директора, то он это все слышал. Долго стуча директор все-таки зашел в квартиру и увидел, что учительница с мальчиком играют на деньги. Позже он уволил Лидии Михайловну, а она уехала в Кубань и прислала мальчику ящики с макаронами и яблоками.
Роман Л.H. Толстого «Война и мир» — вершинное произведение русской классической литературы. Интересно, что до реформы русской орфографии слово «мир» в названии романа писалось так, что обозначало «общество», а не «перемирие» как альтернативу войне. В произведении изображены масштабные исторические события: целых две войны (союзническая война 1805 года, когда русские войска помогали Австрии в борьбе с Наполеоном, и Отечественная война 1812 года). Военные сцены романа перемежаются с описанием жизни светского общества того времени (салонных бесед, дружеских разговоров, любовных романов и семейных праздников). Важную роль в произведении играют массовые сцены. Они помогают автору развернуть широкую панораму исторических событий. Роман открывается описанием вечера в салоне Анны Павловны Шерер, фрейлины и приближенной императрицы Марии Федоровны. Примечательно, что переводы с французского перемежаются в романс с основным повествованием, которое ведется на русском языке. Парадоксально, но русское дворянство не только говорило, но и думало на французском языке. Основной принцип поведения в этом светском обществе — манерность. Князь Василий говорит «по привычке, как заведенные часы, говоря вещи, которым он и не хотел, чтобы верили». На лице Анны Павловны постоянно держится сдержанная улыбка. Она берется провозглашать Россию спасительницей Европы, не понимая, на какие жертвы и лишения обрекают страну эти военные действия. С милыми улыбками легко красивыми жестами отправлять людей на смерть. Главное — подчеркнуть самоотверженность и высоту души императора Александра. Светская беседа становится для дворян самоцельной, ее содержание должно быть интеллектуально наполненным, сопровождаться грациозными жестами и принятыми в обществе манерами. О том, как трагично гибнут и жестоко страдают на полях сражений русские солдаты, речь просто не ведется. Описание вечеринки в салоне Анны Павловны Шерер не только рисует панорамную картину русского дворянства общества, но и знакомит читателя с двумя центральными персонажами произведения — Пьером Безуховым и Андреем Болконским. Акцентируя внимание читателей на этих героях, Л.Н. Толстой дает нам их развернутые портреты. Пьер Безухов — «массивный, толстый молодой человек с стриженою головой. В очках, светлых панталонах по тогдашней моде, с высоким жабо и в коричневом фраке». Л.Н. Толстой — признанный мастер психологического портрета. Неловкость, неуклюжесть Пьера подчеркивает неординарность его натуры. Но не только эта деталь отличает его от светского общества. Главное — это «робкий, наблюдательный и естественный взгляд», с которым он смотрит на все окружающее. Л.Н. Толстой с тонкой иронией подчеркивает отношение светского общества к появлению Пьера как к чему-то чуждому, непривычному и опасному: «Страх Анны Павловны был не напрасен, потому что Пьер, не дослушав речи тетушки о здоровье ее величества, отошел от нее». Натянутым светским улыбкам Л.Н. Толстой противопоставляет открытую, доверчивую улыбку Пьера: «Улыбка у него была не такая, как у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое — детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения».