Ф.М. Достоевский — святочный рассказ «Мальчик у Христа на елке». В этом рассказе Достоевский передает печальную историю маленького мальчика, приехавшего с матерью в Петербург из маленького городка. Мать его внезапно умерла, и ребенок остался один накануне Рождества. Он одиноко бродил по городу, голодный, плохо одетый, однако все остались безучастны к его судьбе. Городские жители веселились на Рождественских елках. Здесь Достоевский использует принцип антитезы. Праздничная Рождественская елка, ее веселые огоньки, веселящиеся, беспечные люди — все это противопоставлено одинокому, забытому всеми ребенку. В душе этого мальчика живет страх, тоска, он испытывает чувство голода, дрожит на морозе. Однако окружающим нет дела до несчастного ребенка. Рождество должно нести людям радость, единение. Однако герою Достоевского этот праздник приносит гибель. Ребенок замерзает в одной из подворотен. И далее сюжет развивается в фантастическом плане: мальчик попадает на елку к Христу. И только здесь он попадает в атмосферу любви, участия, тепла, обретает дом, где его любят. Таким образом, в финале рассказа происходит чудо. Авторская позиция отчетливо выражена в этом рассказе. «Если в мире нет любви и сострадания, то неизбежно страдают дети», — говорит Достоевский. Детские слезы воспринимаются читателем как результат неправедной, греховной жизни взрослых. И только жанр святочного рассказа позволяет нам приподняться над обыденностью, заглянуть в мир чудесного, напомнить о добре и милосердие
По-настоящему неполадки у Лероя Кливи начались, когда он вел почтолет-243 по неосвоенному звездному скоплению Пророкоугольника. Лероя и прежде-то удручали обычные трудности межзвездного почтальона: старый корабль, изъязвленные трубы, невыверенные астронавигационные приборы. Но теперь, считывая показания курса, он заметил, что в корабле становится невыносимо жарко.
Он подавленно вздохнул, включил систему охлаждения и связался с Почтмейстером Базы. Разговор велся на критической дальности радиосвязи, и голос Почтмейстера еле доносился сквозь океан статических разрядов.
- Опять неполадки, Кливи? - спросил Почтмейстер зловещим голосом человека, который сам составляет графики и свято в них верует.
- Да как вам сказать, - иронически ответил Кливи. - Если не считать труб, приборов и проводки, все прекрасно, вот разве изоляция и охлаждение подкачали.
- Действительно, позор, - сказал Почтмейстер, внезапно преисполняясь сочувствием. - Представляю, каково тебе там.
Кливи до отказа крутанул регулятор охлаждения, отер пот, заливающий глаза, и подумал, что Почтмейстеру только кажется, будто он знает, каково сейчас его подчиненному.
- Я ли снова и снова не ходатайствую перед правительством о новых кораблях? - Почтмейстер невесело рассмеялся. - Похоже, они считают, будто доставлять почту можно на любой корзине.
В данную минуту Кливи не интересовали заботы Почтмейстера. Охлаждающая установка работала на полную мощность, а корабль продолжал перегреваться.
- Не отходите от приемника, - сказал Кливи. Он направился в хвостовую Часть корабля, откуда как будто истекал жар, и обнаружил, что три резервуара заполнены не горючим, а пузырящимся раскаленным добела шлаком (1). Четвертый на глазах претерпевал такую же метаморфозу (2).
Мгновение Кливи тупо смотрел на резервуары, затем бросился к рации.
- Горючего не осталось, - сообщил он. - По-моему, произошла каталитическая реакция. Говорил я вам, что нужны новые резервуары. Сяду на первой же кислородной планете, какая подвернется.
Он схватил Аварийный справочник и пролистал раздел о скоплении Пророкоугольника. В этой группе звезд отсутствовали колонии, а дальнейшие подробности предлагалось искать на карте, на которую были нанесены кислородные миры. Чем они богаты, помимо кислорода, никому не ведомо. Кливи надеялся выяснить это, если только корабль в ближайшее время не рассыплется.
- Попробую З-М-22, - проревел он сквозь нарастающие разряды.
- Хорошенько присматривай за почтой, - протяжно прокричал в ответ Почтмейстер. - Я тотчас же высылаю корабль.
Кливи ответил, что он сделает с почтой - со всеми двадцатью фунтами почты. Однако к тому времени Почтмейстер уже прекратил прием.
Кливи удачно приземлился на З-М-22, исключительно удачно, если принять во внимание, что к раскаленным приборам невозможно было прикоснуться, размякшие от перегрева трубы скрутились узлом, а почтовая сумка на спине стесняла движения. Почтолет-243 вплыл в атмосферу, словно лебедь, но на высоте двадцати футов от поверхности отказался от борьбы и камнем рухнул вниз.
Кливи отчаянно силился не потерять остатки сознания. Борта корабля приобрели уже темно-красный оттенок, когда он вывалился из запасного люка; почтовая сумка по-прежнему была прочно пристегнута к его спине. Пошатываясь, с закрытыми глазами он пробежал сотню ярдов (3). Когда корабль взорвался, взрывная волна опрокинула Кливи. Он встал, сделал еще два шага и окончательно провалился в небытие.
Когда Кливи пришел в себя, он лежал на склоне маленького холмика, уткнувшись лицом в высокую траву. Он пребывал в непередаваемом состоянии шока. Ему казалось, что разум его отделился от тела и, освобожденный, витает в воздухе. Все заботы, чувства, страхи остались с телом; разум был свободен.
Он огляделся и увидел, что мимо пробегает маленький зверек, величиной с белку, но с темно-зеленым мехом.
Когда зверек приблизился, Кливи заметил, что у него нет ни глаз, ни ушей.
Это его не удивило - напротив, показалось вполне уместным. На кой черт сдались белке глаза и уши? Пожалуй, лучше, что белка не видит несовершенства мира, не слышит криков боли...
Появился другой зверь, величиной и формой тела напоминающий крупного волка, но тоже зеленого цвета. Параллельная эволюция (4)? Она не меняет общего положения вещей, заключил Кливи. У этого зверя тоже не было ни глаз, ни ушей. Но в пасти сверкали два ряда мощных клыков.
Кливи наблюдал за животными с вялым интересом. Какое дело свободному разуму до волков и белок, пусть даже безглазых? Он заметил, что в пяти футах от волка белка замерла на месте. Волк медленно приближался. На расстоянии трех футов он, по-видимому, потерял след - вернее, запах. Он затряс головой и медленно описал возле белки круг. Потом снова двинулся по прямой, но уже в неверном направлении.
Слепой охотится на слепца, подумал Кливи, и эти слова показались ему глубокой извечной истиной. На его глазах белка задрожала вдруг мелкой дрожью: волк закружился на месте, внезапно прыгнул и сожрал белку в три глотка.
Какие у волка
Первая часть:
начало - был старик, у него было три сына. Старшие занимались хозяйством, были тороваты и щеголеваты, а младший, Иван-дурак, был так себе - любил в лес ходить по грибы, а дома все больше на печи сидел.
Конец : А Иван направился домой, дорогой набрал грибов. Приходит старший брат его спрашивает:
- Видел отца?
- Видел.
- Ел он хлеб?
- Ел. Досыта наелся.
Вторая часть :
начало - <span>Настала вторая ночь. Надо идти среднему брату, а ему не то лень, не то боится, - он и говорит:
Конец : </span>- Отец ел хлеб?
<span>- Ел. Досыта наелся.
Третья часть
начало - </span><span>На третью ночь настала очередь идти Ивану. Он говорит братьям:
Конец : </span><span>- Отец наелся досыта и больше не велел приходить.
четвёртая часть
начало : </span>В это время царь кликнул клич: всем добрым молодцам, холостым, неженатым, съезжаться на царский двор.
конец : Стал как вкопанный и спрашивает:
<span>- Чего велишь?
</span>пятая часть :
начало - <span>Иван коня погладил, взнуздал, влез ему в правое ухо, а в левое вылез и сделался таким молодцом, что ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать. </span><span>
Конец - </span><span>- Что ты, дурак, делаешь? Избу сожжешь!
</span>шеста часть
начало : На другой день царь зовет к себе на пир всех бояр и князей, и простых людей, и богатых и нищих, и старых и малых.
конец : <span>- Это моя печать! Вот где мой суженый!
седьмая часть :
начало : </span><span>Царь подходит и говорит:
конец : </span>Вот и <span>сказке Сивка-Бурка</span><span> конец, а кто слушал - молодец!
короче выписываешь в тексте начало и конец и пишешь полностью.</span>
«Алые паруса» — это повествование о возвышенной мечте и поэтической любви двух верящих в чудеса людей. В то же время, сам автор называет свое произведение феерией, повестью-сказкой, а значит, описанные в ней события никогда не могли произойти на самом деле. С этим мне никак не хочется соглашаться. Разве не могла жить на свете девушка со светлой поэтической душой, больше верящая в добро и любовь, чем в окружающие ее непонимание и серость? Разве не жил никогда любящий мечтать юноша, чье сердце с детства принадлежало морю, и разве не мог он, став взрослым, осуществить задуманное давным-давно? И разве не могли они встретиться: верящая в чудо и ищущий эту веру, ожидающая свою судьбу и сумевший сам стать судьбой — Ассоль и Грэй? Может быть, звали их по-другому. Может, Ассоль была дочерью не моряка а лесоруба, а Грэй — не наследником знатного рода, а бродячим сказочником, как собиратель песен и легенд Эгль. Все это не имеет значения, когда есть люди, способные самоотверженно любить, самозабвенно мечтать и всем сердцем верить в чудо.
<span>Светлое и радостное чувство остается в душе, когда дочитываешь «Алые паруса» . Взрослых это чувство возвращает в детство, а детей убеждает, что чудеса в их дальнейшей жизни зависят от них самих. Вот почему у этого произведения никогда не будет равнодушных и зевающих читателей. </span>