Question

Власть дается только тому, кто посмеет наклониться и взять ее?

Что имел ввиду Достоевский Ф.М. сказав это?

Answer 1

Нат-Ник,

Достоевский имел в виду, что это ― бред несчастного, одинокого, наполовину свихнувшегося нищего студента, у которого в голове крутится вихрь из обрывков его шизоты.

Нет у людей власти убивать.

Достоевский понимал это ясно как никто, и его роман ― об этом.

Есть у людей власть ― любить, но об этом у него немного и намеком ― в эпилоге.

Достоевский повторял, что он Христа любит, а Христос проповедовал любовь.

Поэтому Достоевский и видел свою задачу в том,

чтобы вытащить эту нелюбовь и выставить ее на обозрение всех.

Нет ни у кого власти принуждать ближнего, а тем более

определять, кто достоин жизни, а кто ― нет.

Answer 2

Думаю, что Достоевский, в лице героя романа "Преступление и наказание" Раскольникова, рассуждал о природе власти вообще, и в частности над человеком. Когда, в какой момент, один начинает чувствовать свое превосходство над другим. С какими намерениями и целями у него появляется желание использовать свое превосходство и как окружающие принимают, или не принимают, эту власть над собой.

"Я все себя спрашивал: зачем я так глуп, что если другие глупы, и коли я знаю уж наверно, что они глупы, то сам не хочу быть умнее? Потом я узнал, что если ждать, пока все станут умными, то слишком уж долго будет... Потом я еще узнал, что никогда этого и не будет, что не переменятся люди и не переделать их никому, и труд не стоит терять! Да, это так! Это их закон!.. И теперь я знаю, что кто крепок и силен умом и духом, тот над ними и властелин. Кто много посмеет, тот у них и прав. Кто на большее может плюнуть, тот у них и законодатель, а кто больше всех может посметь, тот и всех правее! Так доселе велось, и так всегда будет! Только слепой не разглядит!"

"-- Я догадался тогда,-- продолжал он восторженно,-- что власть дается только тому, кто посмеет наклониться и взять ее. Тут одно только, одно: стоит только посметь! У меня тогда одна мысль выдумалась, в первый раз в жизни, которую никто и никогда еще до меня не выдумывал! Никто! Мне вдруг ясно, как солнце, представилось, что как же это ни единый до сих пор не посмел и не смеет, проходя мимо всей этой нелепости, взять просто запросто все за хвост и стряхнуть к черту! Я... я захотел осмелиться" (т. II, стр. 225).