В любом возрасте, если есть понимание неизбежности подобного факта, на который нет возможности повлиять.
Страх потери кого-либо или чего-либо субъективно дорогого для человека зиждется на инфантильной привязанности к данному объекту, который поддерживает иллюзорную безопасность, защищённость и полноценность существования субъекта.
Субъект, бурно (внешне или внутренне) переживающий утрату близкого своему сердцу объекта, будучи зависимым от него чувственно-эмоционал<wbr />ьно и/или материально, эгоистично скорбит, в первую очередь, о себе, жалея себя, пугаясь внезапно прервавшейся внешней поддерживающей связи с тем, кого считал своей внешней жизненной опорой, ибо с этого момента жизнь субъекта никогда не будет прежней, в противовес ожиданиям вечного уюта и стабильности.
В основе понимания неизбежного ухода всего что нам дорого, лежит "многорукое" понятие "любовь".
Для одного - это трепетная "рука", держащая хрупкую ладошку сына/дочери или длань возлюбленной, для другого - "рука" сочувственно гладящая голову падшего духом, для третьего - "рука" преданно защищающая свою семью/отечество, для четвёртого - "рука" уважительно снимающая шляпу перед человеком, для пятого - "рука" страстно обнимающая объект вожделения... и т.д. и т.п.
Если субъект в основном впитывал любовь ушедшего, во всех её проявлениях, нежели источал взаимную и безусловную, то лишившись своего "покровителя", "защитника", "кормильца" и etc, впадает в эгоистическую жалость себя, лишившегося какой-либо выгоды, испытывает липкий холод страха от неизбежности коренных изменений своей жизни.
Если же субъект излучал к ушедшему любовь, как проявление безусловного чувства внутреннего тепла, взаимопонимания, симпатии, то лишившись объекта приложения, субъект наполняется этими нерастраченными чувствами с примесью светлой грусти, как следствия понимания необратимости ухода, смягчаемое благодарностью ушедшему за моменты, проведённые с ним, сохраняя его внутренний образ на остаток своей жизни.