Классическую музыку большинство музыкантов исполняет не так, как во времена её создания. С тех пор сильно изменились инструменты и техника исполнения на чём угодно, поэтому возникло особое течение - аутентичное исполнение, когда музыканты играют только на инструментах эпохи, в которую было написано произведение, исполняя репертуар желательно в стенах, построенных тогда же и с тех пор фундаментально не перестроенных, дабы не искажать акустику. Это трудоёмкая затея, потому что некоторым скрипочкам и клавесинам оказывается по четыреста лет, зданиям - тоже, поддерживать всё это в рабочем состоянии сложно и дорого, требует держать мастеров, специализирующихся на допотопных технологиях, способных заставить функционировать любой древний хлам, не модернизируя его звук.
Пение - особая проблема. До XIX века в оперном искусстве фактически не было такого понятия как женский вокал. Самые "высокие ноты" писались для мужчин - детей (до ломки голоса) и кастратов. Жестокие времена были, когда в крестьянской итальянской семье пятнадцать детишек, треть их них до взрослого возраста точно не доживёт, а пару "штук" можно отдать в монастырь или учиться пению - в кастраты. Вот так и появлялись среди голытьбы богатые бездетные дядюшки, которые не только не претендовали на наследство, но и сами могли его оставить. Однако калечить людям тело и жизнь ради высокого голоса - просто бесчеловечно, поэтому производство кастратов запретили, а с развитием женского пения упал спрос даже на нелегальные операции. Поэтому мы слышим весь барочный оперный репертуар не так, как его слышали в композиторы и публика в день премьеры. Бывают и природные контратеноры - здоровые мужчины без отклонений в сексуальной ориентации, у которых особенности строения речевого аппарата дают возможности петь очень высоко. Но таких естественных певцов - скупо наплакал очень жадный кот по всему миру. Их пение сразу заметно по отсутствию проблемы перехода в разные регистры, которую постоянно приходится преодолевать певицам.
Весь этот экскурс в историю дан для того, чтобы объяснить, что даже там, где не ставится задача дать новую интерпретацию или ещё как-нибудь удивить слушателя, новая эпоха всегда одевает старые ноты в новые одёжки звука.
Что до так называемых "адаптаций" классики, то исполнители таких версий всегда делают три предсказуемых шага:
- играют громче;
- играют быстрее;
- устанавливают бумкалку, подстёгивающую ритм.
Если это и есть осовременивание, то о современных людях складывается неутешительное мнение: они глухи, нетерпеливы и примитивны, если нуждаются именно в таких переменах, ибо привлечение сильных ударных отражает ту раннюю стадию музыкальной культуры человечества, когда существовал лишь её скелет - ритм, постепенно терявший свою явность и уходивший на задний план, уступая первенство всё более усложнявшейся мелодии.
Поэтому лично я против того, чтобы "прививать" классику массам за счёт снижения её уровня. Я за то, чтобы попытаться подтянуть общее развитие масс куда-нибудь повыше плинтуса. Академическая музыка не была популярной у толпы в XVI веке и не будет в XXI в.
Творческие люди имеют право на эксперимент, поэтому если они хотят попробовать сыграть что-нибудь на необычных инструментах или странным способом, пожелаю им лишь удачи, но заискивать перед неразвитиыми в надежде на их любовь - занятие бессмысленное.