Ну что, уродливый урод.
Ты долго так бродил по свету
Ища себя и места на земле своё.
Ел свой дежурный бутерброд
И став подобен сухоцвету,
Бесшумно превращался в "вторсырьё".
Все зеркала разбил,
Чтоб не смотреться в них,
Хотя они ни в чем не виноваты.
Безмерно пил,
Не состоялся как жених,
Подался в захолустные аббаты.
Однажды ночью
Вновь, в угаре пьяном
Нашел в подвале саркофаг.
Круша все в клочья
Уподобляясь обезьянам
Он вскрыл его, а там мертвяк.
Лежа в пуху
В столь мягком ложе
Мертвяк на глыбу был похож.
В его паху
В резиновой калоше
Лежали камушки, цепочки, брошь.
Аббат застыл
Глаза его вспотели
С ушей свалилась вся гнилая вермишель.
Достал тротил
И со словами: "Искусители, вы, звери"
Взорвал себя и эту, в захолустье, "цитадель".
Мораль здесь не нова.
Пусть сам дурак, убогий
И с искушением справиться не в мочь.
Коль мусором забита голова,
Ты не ищи в себе подобных аналогий,
Ты свою жизнь, до старости старайся доволочь.