Я думаю, что Наталья не разрешила бы своему мужу Максиму спать со своей сестрой Катей, не стала бы делить мужа с сестрой.
Следовательно, мучения Натальи были вызваны не подозрениями мужа в лживости и скрытности, а ревностью.
Психолог всё перепутал, по-моему. Беда не в том, что Наталья не доверяет. Беда в том, что она ревнует.
И даже если она и не доверяет, если она подозревает его во лжи, подозревает мужа в том, что он спит с её сестрой и не сознаётся ей в этом, то причиной таких её подозрений является ревность. Если бы она не была ревнивой, то и подозрения бы не возникали.
Приведу такой пример. Я никогда не ревновал свою жену. Я был бы очень рад, если бы нашёлся парень, который трахал бы мою жену Тоню. Мне было бы очень приятно, если бы Тоня на моих глазах трахалась с другим мужчиной. Но поскольку я ни разу не видел своими собственными глазами, что моя жена изменяла мне, то я ни разу в жизни её в этом не подозревал. Мне очень хотелось, чтобы жена изменила мне (я очень обрадовался, когда уговорил Тоню не носить трусы под юбкой, уговорил её ездить в Москву гулять без трусов!), но у меня никогда не было оснований думать, что такая измена когда-либо случилась. Я был очень рад, когда появился красивый молодой парень Костя, который попросился жить в мою комнату. Я рано утром уходил на производственную практику на завод, а Костя и моя жена Тоня оставались вдвоём в комнате. Когда в полдень я приходил с завода, Тоня и Костя всё также лежали на своих кроватках, хотя кроватки были составлены вместе. Если бы даже я застал их лежащими на одной кроватке, то мне и в голову не пришло бы заподозрить их в том, что они трахались друг с другом. Даже если бы придя с завода, я застал их лежащими на одной кроватке совершенно голыми, то даже в этом случае в моей душе затеплилась бы только очень маленькая надежда на то, что между ними был секс, и я спросил бы их: «Вы трахались или просто так, лежали голыми, ну, как нудисты отдыхают на пляже без одежды?». Если бы они сказали, что трахались, то я бы им поверил и обрадовался бы. Если бы они сказали мне, что не трахались, а просто лежали голыми и делали эротический массаж друг другу, то я тоже поверил бы им, и не заподозрил бы, что между ними был секс, не заподозрил бы, что они скрывают что-то от меня. Если бы они просто лежали голыми без одежды каждый на своей кроватке, и сказали бы мне, что просто в комнате жарко, и потому они сняли с себя всю одежду, я тоже не стал бы подозревать их во лжи и поверил бы в то, что между ними ничего не было. Зачем я буду их подозревать во лжи, если у меня нет никаких оснований подозревать их во лжи? И зачем им скрывать от меня секс, который, возможно, был между ними, если я не против того, чтобы между ними был секс, если я только рад буду, если между ними произойдёт секс? Как видите, если ревности нет, то мотивов подозревать нет, и мотивов скрывать что-то нет.
А вот моя мама в отличие от меня просто уверена в том, что между Костей и моей женой Тоней был секс, и уверена в том, что отцом дочки Маши является Костя. А почему? Потому что моя мама против того, чтобы моя жена изменяла мне с другими мужчинами – вот только по этой причине у моей мамы и нет доверия к Тоне. Если же во мне ревности нет, то я имею полное доверие к своей жене и ко всем тем мужчинам, которые её окружают.
