В музее хорошо. Спокойно. Там тихо и людям не разрешают кричать и размахивать руками. Здесь особая атмосфера. Музей меняет акценты, люди, лишённые голоса, становятся похожи на тени, а вещи, напротив, обретают осязаемость, прочность, значительность - и этим он напоминает храм. Изъятые из хоровода будничного мельтешенья, теперь отныне и на веки веков они останутся неизменны. Стоп машина, финитна ля комедия… Вот под стеклом лежит камень времён Александра Македонского. Попадись нам такой камень на дороге, мы бы его даже не заметили, или наподдали хорошенько ногой, да и пошли дальше по своим делам. Мы внимательно разглядываем его со всех сторон, может быть впервые в жизни не как средство, – орудие для броска или элемент постройки, - но как самостоятельную сущность. Теперь это уже не вещь даже, но артефакт. Вот выстроились торжественной вереницей черепа предков, - история вволю наигралась ими в футбол, прежде чем они оказались здесь. Зияют пустые глазницы всевидящим взором, без суеты, желаний, страха; уже не обращённые ни в себя, ни на нас. Вот наконечник копья, погнутая серебряная ложка, блюдце любовника императрицы, половина оглобли; старинный, но хорошо сохранившийся гобелен и навсегда вышедшая из игры колода карт… какой-то невнятный пук волос не то шерсти с уважительной надписью «руками не трогать»…
А ещё все вместе вещи в музее будто имеют выражение лёгкого удивления сродни грустному пожатию плеч: вот и всё, что осталось от великих эпох, – почему именно это – бог весть…
Музеи нужны чтобы люди не забывали прошлое и могли воочию его лицезреть.