Советские певцы - явление неоднозначное. Оно было сформировано советским же "шоу-бизнесом", которого как такового не было. Поющие на эстраде проходили сквозь консерватории, гнесинку, смотры талантов, худсоветы - проверяющих и поучающих хватало, но по-настоящему популярных исполнителей в столь огромной стране можно было по пальцам пересчитать. И авторов по-настоящему интересных песен - тоже.
Сейчас любят рассуждать о том, как с устранением цензуры на эстраду хлынула пошлость. Так ведь должно было произойти. Десятилетиями худсоветы и цензоры выхолащивали из песен всё живое, клеймя "мещанством" любые проявления простых человеческих чувств и настроений. Долго, очень нудно ели Эдиту Пьеху, пока она была молодая, красивая, задорная. Потом навязывали её нудные концерты, когда поезд певицы по-настоящему давно ушёл.
Сейчас много говорят о недавно скончавшемся Кобзоне. Он был голосист, умён, красив, трудолюбив, решителен, но после смерти долго прожившего и проработавшего певца выясняется, что хороших песен, которые по-настоящему бы кто-нибудь любил, в его оригинальном репертуаре не было, за исключением спетых для известного телефильма. И там, говорят, его заставила спеть в чуждой для него стилистике режиссёр Лиознова! Фактически Кобзон сыграл какого-то другого певца (за кадром). А ведь идеальный советский исполнитель был, голос официоза. В уже постсоветское время спел много кавер-версий песен прошлых лет, которые он тогда не брал (или ему не давали).
Советские певцы и певицы стояли по стойке смирно, боясь сделать движение на сцене, пели строго в микрофон, часто одевались в официальные костюмы или платья до пят, в которых пристало представляешь скорее оперных див. Эти люди выглядели подчёркнуто немолодо (они и не были особо юными к моменту прихода популярности). Даже о веселье они пели столь уныло, словно по-настоящему их волновали какие-то вселенские и бытовые скорби - этим особо отличаются девушки, выступавшие в ВИА. Их никто не знал по имени, их невозможно было запомнить в лицо, а сейчас их пение невозможно слушать, настолько вымученным оно звучит. Пугачёва Вам потому и запомнилась, что абсолютно выпадала из этого клише.
Наличие хитов никак не влияло на количество выступлений на радио или появления в телепередачах. У Антонова были хиты, но его в догорбачёвские времена пустили на экран один раз в "Новогоднем огоньке" к концу третьего часа - только для самых стойких трезвенников. У Богатикова не было хитов десятилетиями, но его лицо мелькало постоянно. Количеством подлинных продаж никто не интересовался, эта информация не публиковалась, то есть чартов в западном понимании не было.
Хвалёные худсоветы искали и находили скверну в "Подмосковных вечерах", "Дне победы": и чуждые ритмы там были, и идеологически вредная партия бас-гитары (!), и недостаточная пафосность, и мелкотемье, и... Стоит ли после этого удивляться, что с устранением этого института выживших из ума старых пердунов и стукнутых идеологией старух пишущие и исполняющие бросились именно в то, что не пущалось строже всего?
Есть такое математическое понятие "амплитуда маятника": насколько его отвели от точки покоя в одну сторону, настолько он отклонится в противоположную (пересказываю "на пальцах"). Насколько далеко заходил маразм в зажиме естественных человеческих чувств и наклонностей, настолько безбашенным и крышесносным должен оказаться прорыв навстречу "зову природы". Так что период "животного натурализма", наступивший в 90-е и продолжающийся сейчас - закономерное явление, хоть и противное. Пройдут десятилетия, пока "маятник успокоится".
Лично я и то, что было тогда, и то, что имеется теперь, считаю чем-то сделанным понарошку, плацебо, эрзацем. Настоящая музыка (рок, поп, индастриал, диско, хаус - что угодно) появлялось не у нас. Отдельные хорошие песни, которые никто не может толком исполнить, или пристойные исполнители с катастрофически неинтересным репертуаром погоду не делают.