Салтычиха принадлежала к известному роду Салтыковых-Морозовых<wbr />, а также Ивановых, была богатой помещицей (около 600 душ крестьян), поэтому в период расцвета крепостничества осудить ее на смертную казнь - значило сломать систему сословного права, которая все же продолжала сохраняться в России даже в "просвещенный век Екатерины II".
Прежде чем было начато следствие, крестьяне по крайней мере 21 раз подавали челобитные, надеясь на справедливость императорского суда, при этом благодаря влиянию Салтыковой дела закрывались, а жалобщики выдавались помещице и жестоко наказывались.
"Последней каплей" стало убийство в 1762 году Феклы Герасимовой. Дворовую девушку помещица избила, а затем похоронила заживо. Крестьянам Савелию Мартынову и Ермолаю Ильину, у него Салтыкова убила трех жен, удалось привлечь внимание Екатерины II к этому делу, после опроса свидетелей Сенат поручил Юстиц-коллегии начать следствие, которое уже было невозможно замять в виду большого количества доказательств и ужасных подробностей убийств.
В вину Дарье Николаевне вменялась смерть 139 дворовых людей, но удалось доказать ее причастность лишь к 75 случаям. Большая часть жертв Салтычихи были обезображены так, что местный священник отказывался их отпевать (видны были признаки насильственной смерти: вырванные волосы, синяки, ссадины, ожоги, порванные уши и т.д.), в основной массе это были молодые девушки или женщины. Причем убийства проходили не в состоянии аффекта, а представляли собой многочасовые пытки, когда жертвы медленно умирали от боли и увечий.
Приговор был оглашен в октябре 1768 года. Салтычиху лишали дворянства(стала именоваться Дарьей Николаевой), провели гражданскую казнь (часовое стояние на эшафоте с доской на шее с надписью "мучительница и душегубица"), помещение навечно в темную землянку в Ивановском монастыре (отсидела 10 лет, потом режим был смягчен).
Екатерина II, говорившая о справедливом суде, не могла не уделить внимания этому дело. Она собственноручно исправила в документах все местоимения "она" на "он", подчеркнув, что так не может поступать женщина, а только может делать "урод рода человеческого" (было написано в конце приговора).