За стилягами охотились сознательные граждане из кулакастых и встревоженных. Это была народная инициатива в отдельно взятых регионах в 60-е гг. ХХ в., которая могла (опять же на местах) занимать досуг некоторых народных дружинников. Милиция причёсками граждан не занималась. Суровость и идиотизм школьного руководства зависел исключительно от его, руководства, личных качеств. Поэтому воспоминания об этих временах бывают такими противоречивыми.
И опять же, детали желательно знать. Что позволялось внуку Анастаса Микояна (известному как Стас Намин, а по паспорту тоже Анастасу Микояну), например, то Васе Пупкину в каком-нибудь Верхнепупинске грозило исключением отовсюду и поломанной жизнью хоть за причёску, хоть за "не ту" музыку. У фламбоянтых мальчиков-мажоров, плавно постаревших в дядечек-мажоров, была другая советская эпоха, чем у миллионов обычных советских людей. И за идеологически сомнительные хобби их ласково журили там, где простому советскому смерду могли оторвать башку.
У Александра Градского не было высоких кремлёвских предков, но и человеком от сохи его тоже не назовёшь: мать - редактор журнала "Театральная жизнь", дядя - артист ансамбля народного танца народов СССР. Отец не имел к искусству и бомонду с богемой никакого отношения, но тоже не сваи вколачивал. Википедия называет его инженером-механиком, а сам певец в интервью говорит как о преподавателе.
Было ли ему сложнее, чем мажорным коллегам-конкурентам? Наверное, но он оказался не только человеком талантливым, но и живучим, и пробивным. "Патлы" Градскому никто не стриг, но насколько я помню те времена, мы его больше слышали, чем видели. Ходи он в костюме и без "патл" (как Лев Лещенко, например), кто знает, может и показывали бы его чаще.
