Как одна семья - так, пожалуй, сказать нельзя. Официальная пропаганда провозглашала именно это - "единая семья", "советский народ", однако... среди русских бытовали предубеждения против "чучмеков" и "чурок" (собирательные обозначения кавказцев и азиатов), прибалтов, отчасти украинцев, это все не говоря уж о евреях. В союзных же республиках (и в автономных тоже) в свою очередь могло доставаться "русопятым". Например, у моей мамы (мы тогда жили в новосибирском Академгородке) была коллега по работе - узбечка. Она вышла замуж за местного ("городковца") и увезла к себе в Узбекистан... пришлось вернуться в Городок - ее мужа местные националисты не приняли (вернее, приняли, только в штыки, а заодно досталось и Любе (так мама и коллеги к ней обращались - звали ее Мухабад (по-узбекски это означает "любовь")). А "историческая память" (впрочем, без кавычек) прибалтов часто "перехлестывала" - невдомек им было, что за прецедент 39-40 гг. нынешние жители РФ ответственности нести не могут. Один мой друг ездил в начале 80-х Эстонию и потом писал в письме: "столкнулся тут с местными националистами и после очередной провокации вступил в конфликт... завтра гипс снимают, но будут теперь знать, как русских неандертальцами называть". Да что там - у меня в Латвии родственник есть - двоюродная сестра мамы еще в начале 60-х вышла за латыша, уехала туда, вполне себе "оприбалтилась", хотя и русской быть не перестала. Так вот, она рассказывала, как ее сын (я именно об этом родственнике говорю) еще с малых лет начал говорить "мы всех русских убьем" (вот как уже тогда работала неофициальная пропаганда); несколько позже он узнал, что мама-то - русская, это его не очень смутила, и он внес поправку в "доктрину" - "мы убьем всех русских, кроме тебя". Еще несколько времени спустя он "пополнил "антипроскрипционный<wbr />" список" - "убьем всех, кроме тебя, тети Томы, Сережи..."... постепенно мама его вразумила, что этих "кроме" - миллионы, и он русофобией перестал страдать. А вот многие тогда (в советскую еще пору) вовсе даже не перестали. Какие еще тогда были "шероховатости"? Мой брат рассказывал, как в школе их "историчка" (у которой, к слову, обучался несколькими годами раньше и я) выговаривала кому-то из них за "пренебрежительное отношение к народностям Крайнего севера" (достопамятные "анекдоты про чукчу"). Ну а еврейский вопрос и вовсе стоял "особым ребром". С данной национальностью была, так скажем, двоякая, двойственная ситуация. Помнится, Горбачева западные журналисты спросили, "почему у вас притесняют евреев", на что он им - "они составляют меньше процента от всего населения СССР, а наука и искусство представлены ими на... 15%, где это видано, чтобы так притесняли?". Так вот, многих такой "диссонанс", мягко сказать, смущал (я лично старался лично свое тут "смущение" свести к минимуму - ведь кого ни возьми из евреев - деятелей науки или искусства, так почти все занимают свое там место достойно, а это означает одно - предубеждений здесь быть не должно). А тем более таких историй, какая поимела место в 80-х не где-то, а в НГУ. - Там раз случилось именно что, я бы так назвал, антисемитское "завихрение" - во время аттестации ряд профессоров-евреев..<wbr />. не аттестовали! А их профессионализм сомнений не вызывал. (Ну и один из моего круга уехал в Тель-Авив, а другой... в Ташкент (а затем - в Тверь, где и проработал до конца жизни (2013), т.е. Союз, Россию не покинул). Бытовой, "кухонный" антисемитизм очень живуч - и был, и есть (на причинах и истоках останавливаться уж не будем - это отдельная тема).
Здесь еще вспоминается, как я раз открыл (в 1-й половине 80-х дело было) один популярный тогда политический журнал, ну и туда обращался некий американец с письмом примерно такого содержания: "Вы часто говорите и пишете о межнациональных конфликтах за вашим рубежом и о "нерушимом единстве народов СССР"... неужели в такой большой стране, как ваша, полностью решен национальный вопрос?". Ответ американцу был вполне себе "официозно-стандартн<wbr />ый", а реальные проблемы по большому счету были обойдены. А проблемы-то, по крайней мере начиная с 70-х, все нарастали, а их либо "загоняли внутрь", либо просто игнорировали.
Итак, о "дружной нерушимой семье" в Союзе говорить особо не приходится. Другое дело, что когда пошли все эти "перестройки" и далее за ней, то все и вся как с цепей посрывались - такое началось, что чертям тошно стало. В какой-то статейке тогда написали, что "одно из достижений перестройки - пробуждение национального самосознания", так я тогда подумал - "в гробу бы в белых тапках видать такое "пробуждение"!". А чуть спустя я стоял где-то-зачем-то во очереди, ну и среди "очередников" были, кажется, армяне, разговорились, а одна довольно пожилая дама ("наша") восклицала: "Что же делается теперь? Жили же, как братья!". Я тогда сказал, что "не все, конечно, было гладко, но до чего сейчас дело дошло... тогда о таком и помыслить невозможно было". И мы действительно после "перестройки-катастр<wbr />ойки", после августа-91 попали из огня в полымя. Но это - отдельный вопрос.