Я очень долго примерялась к Вашему вопросу, всё никак не находя в себе моральных возможностей комментировать жизнь этих до финала озверевших существ – улыбчивых и трогательных детишек, героически беременных девочек, до слёз молодых мамочек (проламывающих головы и весело прыгающих на этих проломанных головах)… И лишь теперь, когда смогла хотя бы немного утихомирить в себе эмоции (впрочем, этого сделать всё же не получилось, по большому счёту), решилась на несколько слов.
Итак, откуда их нелёгкая приносит, несовершеннолетних садистов и садисток, которые превращаются в совершеннолетних извергов?
Сейчас довольно часто можно услышать короткую отписку-отговорку: «Ну а чего вы ещё хотели? Мы живём в жестоком мире и расплачиваемся за его отвратительные черты». В принципе, всё верно. С телевизионных экранов на нас выливаются грязными помоями потоки негативнейшей информации, мы видим подозрительных, равнодушных, странных, страшных, ужасных людей в общественном транспорте, в магазинах и на улицах, в школе и на работе. Повсюду. Мы безразлично или даже с определённым удовлетворением проходим мимо чужого горя. Мы часто вообще не понимаем и не хотим понимать, что человек нуждается в помощи. Или знаем, что наша помощь отправится через добряков-посредников, которые просто мошенники. Таков сейчас мир. Дети растут и они, видя все эти недоделки, тоже постепенно черствеют душами, трогаются умами и становятся патологически жестокими.
Жестокость – это способность воспринять болезненные ощущения других как свой собственный комфорт. Вдумайтесь, насколько это страшно звучит. И как нормально это звучит для людей-зверюг.
С ней (с жестокостью, сопровождаемой ухмылкой и обезумевшими глазами) мы встречаемся чуть ли не ежедневно не только в так называемой «реальной жизни», но и в интернетовской сети. Нередки отвратительные истории, когда невинные с виду школьники охотно и азартно выкладывают в социальные сети типа «Контакта» ужасающие видео со скверными событиями, наблюдателями которых они некогда были, снятые на мобильные телефоны, или получают некое садистское удовольствие от вида свежей крови. При этом (самое страшное!) подростки искренне и честно недоумевают, что уж в их агрессивно-звериных фантазиях может быть плохого и ненормального. Ведь, это только фантазии и только иногда… Но разве не с них же всё начинается? Разве не с этого псевдонаивного непонимания сущности вещей?
Не знаю точно, насколько рациональны мысли, которые я изложу ниже, но они поддерживаются многими психологами. Озвучу их, поразмышляем.
Суть этих мыслей в том, что ограждая детей от малейшей боли в детстве, смягчая любые болезненные моменты в хороших книгах, тщательно оберегая своих детей от болезней и потерь близких, мы им делаем только хуже… Описания этой боли они всё равно найдут, в более грязных местах. Но самое страшное, что они становятся полностью бесчувственными. Мы бережно защищаем их от самой минимальной боли, но ведь одновременно - и от нормального развития сочувствия, так называемой эмпатии. «Ну, погоди!» и подобные мультфильмы никого не сделают садистами. Это то, что нужно ребёнку, классика формирования сочувствия.
Есть определенные устойчивые нормы, которые усвоены нами (в идеале) с детства. Их мы формируем и усваиваем уже в родительской семье и потом (намеренно или по инерции) передаем своему ребёнку. Любые эмоциональные реакции таким же образом формируются уже в детстве. Было ли в семье разрешено искренне и открыто радоваться, открыто получать удовольствие, выражать законный гнев, естественный страх, по-настоящему отдыхать? Если да и если всегда, то это здорово и правильно. В большинстве случаев (и это тоже правильно!) общество накладывает определённый запрет на сверх-отрицательные эмоции, но очень нередки и те случаи, когда и положительные-то проявляются украдкой, еле-еле, тщательно заслоненные странным глобальным чувством вины без вины (эдакая «незаслуженная радость», или «украденное» у мира удовольствие, или «не имею ни малейшего права отдыхать, слушать музыку и веселиться, потому что не вымыт пол и не выучены уроки…»). Всё это здорово, но если оно превратится в устойчивую систему, то есть опасение, что на каком-то этапе (например, лет в 14-15) ребёнок почувствует себя взрослым и будеть мстить миру за украденное у него детство. И будет прыгать по проломленной голове. Сами того ничуть не желая, мы порой можем причинять жгучую боль своим детям: громко крича на них, «воспитывая» своей непоследовательностью и так далее. Иным родителям случается и чуть ли не каждый день поднимать руку на ребенка. Говорят при этом: «а как же его не бить, если по другому никак?». Да всё понятно, но одному, как говорится, ремень впрок, а другому совсем не урок. И не стоит потом изумляться, почему вдруг дети растут беспредельщиками, жестокими, хамят, грубят, бьют других. Привычка сформировалась. Другого мира они не видели. Они теперь так выражают все свои эмоции, потому что по-другому-то попросту и не умеют. И превращаются в тех мерзейших моральных уродов, о которых мы ведём речь.
Иногда встречаются и такие сверхстрогие люди, которые на всём экономят. Будь то продукты, деньги, время, слова или эмоции. Весьма парадоксально, что при всём этом, как правило, у этих людей всегда крайне мало денег, почти вообще нет ни секунды свободного времени, а их эмоциональная сфера попросту ничуть не развита. Они совершенно равнодушны и безучастны, и от этого холодны и жестоки. Они не отслеживают и не пытаются отслеживать какие-либо свои поступки и не пытаются задумываться, что окружающим их людям может быть весьма больно от их действия или бездействий.
Настоящее горе нашего общества заключается в том, что современные, совсем юные дети (как, впрочем-то, и достаточно многие взрослые) практически не замечают никаких оттенков эмоциональных всплесков и переживаний собеседника, почти не способны дружить, по-настоящему сопереживать, проявлять так называемую эмпатию. Подростки наших дней всё хуже и хуже способны «прислушаться» к окружающим их людям, и этому необходимо их специальным образом обучать – слушать и как правильно слышать другого. Они, в общем-то, интеллектуально развиты, но они фактически не умеют считывать какие-либо чувства других людей, даже самых близких, и в сообразности с этим изменять своё текущее поведение.
У них нет эмоционального интеллекта. Нет чувства важности уметь сочувствовать другим. И плакать либо смеяться не только в то время, когда у них самих что-либо болит или веселит их, но и сопереживать, когда больно или радостно другому.
Наверное, есть смысл начинать с себя самих и приступать к «трансляции» доброты окружающим, и в первую-то очередь - детям и своим знакомым и близким. Только не просто сочувствующими взглядами и вопросами-ответами, а более реальными делами, поступками, действиями.
Какие ценности мы демонстрируем окружающим и, в первую очередь, своим детям? Какие примеры им подаем? Многое - от нас.
Быть беременной, быть мамой, как показывает практика, - это далеко не героизм и не алиби.
