Весь вопрос - где именно. В европейской культуре, откуда к нам пришла ода как жанр, спрос на подобные произведения уже прошёл, но в России в XVIII столетии всё европейское было в новинку, поэтому ода в нашей литературе была актуальна.
Интерес к ней был неотъемлемой частью классицизма как литературного направления, а он в том столетии был всё ещё актуален везде. Одна из главных черт классицизма - благоговение перед образцами высокого античного искусства и попытка следовать им чего бы это ни стоило. Другая важная особенность - гражданское звучание любого произведения, предполагавшего серьёзное отношение к себе. Всё это было присуще оде. Грек Пиндар и римлянин Гораций, а также иные сочинители античности оставили нам образцы одической поэзии, на которые стали вновь равняться с наступлением эпохи Возрождения и сменившей её барокко.
"Высокими" в одах были как темы, так и язык - оба эти обстоятельства пришлись ко двору в русской поэзии, делавшей первые шаги в переходе со старославянского языка на живой русский. Каким должен быть именно наш литературный язык, разбирались весь XVIII век, и "высокие" старославянизмы чувствовали себя в этой поэзии как рыба в воде. Вот попытки написать в стихах что-то о человеческих чувствах и отношениях приводили к появлению весьма топорных текстов, которые сегодня без боли невозможно читать.
Эпоха Просвещения, на которую пришёлся расцвет классицизма, была отмечена постоянными размышлениями о роли высших классов в жизни общества. Каким должен быть просвещённый монарх, что должны дать обществу его лучшие сословия ("лучшие" - в значении высшие), как именно может любой человек служить Отчизне и государю, - важнейшие темы для литературы. В драматургии непременно присутствовал персонаж-резонёр, читавший морали о необходимости борьбы с пороками. Есть такое добро даже в "Недоросле" Фонвизина - в той части пьесы, которую обычно никто не читает. В поэзии прославление правильного поведения отдельных выдающихся личностей успешно проводилось в одах.
Ода - вообще чудесный жанр для всякого, кто желал отличиться в подхалимаже высшего класса. Льстецов вокруг неограниченного монарха и просто очень высокого начальника всегда хватало, а вот попробуй прославь его стихами! Не всякому дано, а кто может, значит, у него преимущество. Сочиняя оды на любой чих (фигурально говоря) многочисленных российских монархов, поэты отстаивали вполне конкретные шкурные интересы. Благосклонность высокого адресата означала не только богатые подарки и желанность пребывания поэта при дворе, но и решение личных проблем.
Давайте вспомним "Горе от ума", как там описывали обычного лизоблюда Максима Петровича, снискавшего благосклонность Екатерины II? Важному сановнику приходилось превращаться в настоящего шута
Так вот, ничего этого не нужно было делать Тредиаковскому, Ломоносову или Державину. Они могли в домашнем уюте, не ломая костей и не выглядя на людях последними дураками, применять свои таланты и получать желанную благосклонность по мере написания од, тем более что поводы у них были. Конечно, проще сказать, чем сделать, но русские сочинители XVIII века нашли свою нишу для выживания, позволявшую им заниматься не только прославлением деяний начальства.