Мы знаем про время только то, что мы существуем в нем. Реально оно или иллюзорно, узнать нам не дано, равно как и оценить степень собственной реальности или иллюзорности. Ясно одно, мы не испытываем во времени онтологического дискомфорта. Это свидетельствует о нашем онтологическом сродстве с ним. Т.е если оно реально, то и мы реальны, если мы ненастоящие, то и оно тоже.
Хотя мы и живем во времени, но его топологические свойства вроде бы не оказывают на нас особого воздействия. Скорее всего мы живем где-то в гуще времени. Мы явно находимся не в центре времени, потому что мы пребываем во времени, а в центре времени времени нет. Нет у нас и явных шишек от столкновений с краями времени или хотя бы его концом. Поэтому можно, конечно, предположить, что края времени обиты изнутри чем-то мягким и приятно шершавым как язык добродушной и тщательно привитой от бешенства собаки, но скорее всего мы просто далеки от его краев. Пока далеки.
Тем не менее, мы изредка испытываем некоторые неудобства со стороны времени, связанные с его необычной топологией. Существует, как минимум, два вида таких неудобств. Прежде всего речь идет о внезапной встрече с чем-то непостижимым, нетутошным, величествено-зловещи<wbr />м, явившемся к нам непосредственно из вечности или из никогда. Второй вид топологического дискомфорта можно назвать эффектом Водолазкина, человек внезапно оказывается рядом с событиями, которые вроде бы должны быть удалены от него значительными промежутками времени, поэтому ему кажется, что «времени нет, всё едино и всё связано со всем».
Самое удивительное в этих топологических нюансах состоит в том, что они непостоянны. Будто топология времени аритмично меняется во времени. Чаще всего все идет размерено, а потом вдруг бах и прервалась связь времен, или наоборот эффект Водолазкина третьей степени. Можно, конечно, предположить, что с точки зрения топологии, время - это самая обычная бутылка-небутыка Клейна. Т.е такая бутылка Клейна, которая является бутылкой Клейна только иногда.
Но все это только гипотезы. Доподлинно вы знаем только о способности времени вмешать таких существ как мы. Это вряд ли может характеризовать его с положительной стороны.
