Фразеологизм
вошёл в наш язык благодаря двум источникам. Наиболее древний, то есть первоисточник, – Библия.
В знаменитой библейской «Песни песней» есть такая строка:
Как известно, «Песнь песней» представляет собой диалог Соломона и Суламиты. Глава 7 – обращение к Суламите. Процитированная строка – часть описания красоты девушки, по которой можно судить о некоем эталоне: шея как столп – следовательно, и в те давние времена красивой считалась длинная шея (сейчас мы предпочитаем сравнивать такую шею с лебединой), «из слоновой кости» – это словосочетание подчёркивает белизну шеи, качество, и поныне являющееся одним из эталонов женской привлекательности.
Столп в башню превратился спустя много веков в одном из стихотворных произведений известного критика и поэта Франции Сент-Бёва Шарля Огюстена, который в сборнике поэтических посланий «Августовские мысли» (1837) создал портреты (литературные) нескольких французских мастеров пера, в том числе и Альфреда де Виньи. Этого писателя Сент-Бёв считал таинственным и говорил в стихотворении, что Виньи
Так башня из столь необычного для строительства зданий материала, как слоновая кость, стала символом таинства творчества: никому неведомо, как в уединении создавалось произведение, скольких душевных сил и скольких мук стоило оно его автору. Вот примерно с этого времени и стало выражение
оборотом фразеологическим, применяемым прежде всего к людям профессий творческих: писателям и поэтам, композиторам, художникам, причём употребляется сей фразеологизм и самостоятельно, но чаще всего сочетается с глаголами УДАЛИТЬСЯ, ЗАПЕРЕТЬСЯ, ЗАТВОРИТЬСЯ, ЖИТЬ, ТВОРИТЬ:
Таким образом, в девятнадцатом столетии библейский метафорический смысл выражения, связанный с эталоном красоты, отошёл на второй план, а потом и забылся и выражение полностью изменило своё значение. Существенно поспособствовал этому хорошо известный нашим читателям французский писатель Гюстав Флобер.
Вездесущая Википедия сообщает следующее:
Иное значение, отрицательное, негативное, оборот о башне приобрёл в США. В этой стране он был связан с резкой критикой университетов и их профессорско-преподавательской элиты, погрязших в замкнутости и снобизме.
Российские критики и литературоведы (в основном советские) характеризовали этим оборотом теорию «искусства для искусства», которая на протяжении всех лет Власти Советов порицалась и осуждалась, а её последователи серьёзными творцами не считались. Вот определение из весьма авторитетного источника прошлого века (в нём даны иные сведения о первом употребления данного выражения Сент-Бёвом):
Видимо, отсюда пошло и современное значение этого оборота, употребляемого ныне чаще всего как ироническое. Да, оно и сейчас обозначает мир высоких чувств и помыслов творческой элиты (или людей, относящих себя к таковой), но мир, далёкий от реальности, забот житейских, мир, отторгающий от себя повседневность, в которой живёт человек. Более того, всё чаще стали говорить об уходе в башню из слоновой кости, то есть в мир воображаемый, виртуальный, в мир собственных переживаний и грёз, и по отношению к людям, творчеством не занятых.