Двадцать четыре века назад на окраине Афин часто встречали высокого, представительного учителя, окруженного группой юношей. Ранним утром вел он своих любознательных питомцев к диковинному саду, раскинувшемуся у величественного храма Аполлона Ликейского. Там и начинался очередной «поход за наукой», маршрут которого пролегал тенистыми аллеями Ликея (так называли и сад и расположенную в нем знаменитую философскую школу - родоначальницу всех лицеев).
Сам учитель прошел хорошую школу у великого Аристотеля. Юным, неопытным взял Аристотель в Ликей Тиртама, уроженца острова Лесбос. Именно ему, уже широко известному ученому Теофрасту, передал он позднее свою школу.
Еще в пору учебы, восхищаясь удивительным красноречием любимого ученика, Аристотель не раз восклицал:
- Какой же ты Тиртам?! Ты настоящий Теофраст!
С тех пор и закрепилось за юношей новое имя, в буквальном смысле слова означавшее «божественный оратор». Время показало, что блистательные успехи сопутствовали ему не только в риторике, но и во многих других науках. И самой большой его любовью была ботаника. Недаром история сохранила за ним еще и третье, самое почетное имя - «отец ботаники».
Люди интересовались растительным миром задолго до Теофраста. Еще первобытный человек всячески изучал и познавал окружавших его зеленых друзей. У одних он брал съедобные коренья, плоды, стебли; другие использовал для нехитрых орудий охоты, третьи употреблял как лекарство...
Со временем пришла нужда в культурных растениях, начался отбор лучших сортов. Но все это было лишь постепенным накоплением «кирпичей», из коих надлежало возвести само здание науки. Официальным же «архитектором» этого здания мир признал Теофраста. Именно ему удалось впервые отделить от зоологии довольно обширные, хоть и разрозненные, наблюдения о растениях. На него же легла и тяжесть первоначального объединения и систематизации накопленных сведений в единую науку, названную ботаникой (от греческих слов «ботанике», «6отане», что значит - «трава», «растение»).
До сих пор переводятся на все языки мира и издаются большими тиражами его «Исследование о растениях», состоящее из девяти книг, а также сочинение «О причинах растений» из шести книг. Около 500 растений подробно описаны Теофрастом в этих работах. Плиний, Диоскорид, Варрон, Колумелла и другие ученые древности, жившие в более позднее время и каждый по-своему обогатившие молодую науку, все же не смогли подняться выше древнегреческого корифея.
Так продолжалось примерно два тысячелетия - до наступления эпохи Возрождения. А там пришла пора дробления, время Линнея и Дарвина. Усиленно накапливая все больше и больше фактов, ботаника не замедлила превратиться в целый комплекс наук. Подобно ветвям могучего древа, начали отделяться от ее ствола анатомия, морфология, физиология, систематика, география, экология, генетика, селекция и многие другие. Тут и фитоценология - наука о современных растительных сообществах на Земле, их происхождении, формировании, распределении. И наука, занимающаяся изучением ископаемых растений, - палеоботаника. И недавно родившиеся, стремительно набирающие силы астроботаника, космическая ботаника. Выросло и возмужало некогда скромное Теофрастово детище!
Полмиллиона трав, кустарников, деревьев, цветов и иных растений - вот владения современной ботаники. А среди них - около двух тысяч прирученных человеком культурных видов и почти восемь тысяч декоративных растений. Теперь о них известно так много, что, как говорится, ни в сказке не расскажешь, ни пером не опишешь. И уж конечно, совершенно невозможно в одной небольшой книжке поведать о всех заботах ботаники.
Вот почему мы и решили поговорить о немногих, самых интересных (по нашему мнению) растениях - представителях дикой и культурной флоры.
Ткань — <span>это сложившаяся в процессе эволюции совокупность клеток и межклеточного вещества, имеющих общее происхождение, строение, функции. </span>По морфологическим и физиологическим признакам в организме человека выделяют <span>четыре типа тканей: эпителиальную, соединительную, мышечную </span>и <span>нервную </span>(рис. 1). Правда, в некоторых учебных пособиях кровь и лимфу выделяют в отдельный тип тканей, не включая их в состав соединительной ткани.
<span>Орган </span>— это часть тела, занимающая определенное место в организме, имеющая свойственные ей строение и функцию.
<span>Органы, имеющие общее происхождение, единый план строения, выполняющие общую функцию, образуют систему органов.</span>
Часто и неправильно ласточками называют стрижей, гнездящихся под
навесами крыш в селах и провинциальных, относительно чистых, городах. На
самом деле, стрижи составляют не только другое семейство, но и другой
отряд, длиннокрылых, в то время как ласточки относятся к воробьиным.
Однако
на первый взгляд ласточку от стрижа отличить не так легко, поскольку в
полете они очень похожи друг на друга, выписывая в воздухе, как
спортсмены на водных лыжах, великолепные круги, эллипсы и прочие
выкрутасы. Но стриж летун еще более высокого класса, чем ласточка,
поскольку он кружит в воздухе буквально целый день, обычно ни на минуту
не присаживаясь ни на землю, ни на ветки, ни на провода. В скорости же
он не имеет равных среди пернатых, так как может пролететь 150 км в час.
Те птички, которые осенью перед отлетом сплошь покрывают
телеграфные провода, - исключительно ласточки, и в этом их первое, но
далеко не последнее, отличие от стрижей. Лапка ласточки - типичная
птичья лапка, как у курицы, скажем, с тремя пальцами, торчащими вперед, и
одним - назад.
У стрижа, напротив, лапка совершенно необычная: все четыре пальца
направлены вперед, отчего она похожа на веерообразные грабли. Обхватить
такой лапкой ветку затруднительно, но зато она, как альпинистскими
крючьями, может зацепиться за малейший выступ, за любую щелочка на
вертикальной стене: деревянной, каменной или скалистой.
Недаром
только такое положение - существа, висящего на разных высотах
вертикальных поверхностей, - характерно для этих птиц. Коротенькие,
неуклюжие лапки не годятся ни для ходьбы, ни даже для ползания.
Поэтому-то стрижа никогда нельзя увидеть сидящим на земле, что и дало
повод для распространенного мнения, что птица эта не может взлететь с
земли.
На самом деле, стриж не садится на землю, потому что ему там нечего
делать; ползающих на земле насекомых он не собирает, ловя их широко
раскрытым ртом только в воздухе. Если же по какой-то причине он
оказывается на земле, то взлетает с нее так же легко, как и ласточка, с
помощью необыкновенно сильных взмахов своих длинных крыльев.
Ласточки строят гнезда из земли и глины, смоченных слюною, прикрепляя их к стенам и балкам зданий или скалам.
Cтриж
вообще не строит гнезда. Каждая дыра, дупло, пролом или достаточно
широкая щель годятся ему, чтобы отложить яйца и высиживать птенцов.
Требуется только подстилка, а материал для нее в виде ниток, перышек,
пуха или волосков можно всегда собрать в воздухе при сильном порыве
ветра.