<span>Лернейская гидра</span>
<span>Тем временем Гера придумала новое испытание, и Эврисфей послал Геракла в ядовитое болото, где обитала девятиглавая Лернейская гидра, сестра Немейского льва и порождение все тех же Тифона и Ехидны — чудовище с телом водяной змеи и девятью головами дракона. Обитала гидра в болоте около города Лерны, где находился вход в подземный мир. Выползая из своего логовища, она уничтожала целые стада и опустошала все окрестности. Борьба с многоголовой гидрой была опасна еще и потому, что одна из голов ее была бессмертна.</span>
Путь к Лернейскому болоту был неблизким, и Геракл поехал туда на колеснице, запряженной четверкой лошадей. Взяв в помощники своего племянника Иолая и, захватив, по совету Афины, медное оружие, Геракл раздобыл повозку и двинулся в путь к Лерне.
Добравшись до болота, Геракл оставил Иолая с колесницей на берегу, а сам пошел вглубь трясины, осторожно перешагивая с кочки на кочку. От ядовитых испарений у него кружилась голова, кочка уходила из-под ног, пока герой не провалился в трясину. И тут из болота выполз огромный рак Каркан и смертельной хваткой уцепился Гераклу в ногу. Одним ударом герой раздавил земноводное существо и крикнул Иолаю, чтобы тот бросил ему конец вожжей. Иолай поспешно обвязал вожжами камень, бросил его Гераклу, затем хлестнул коней, которые и вытащили храбреца из трясины.
Пройдя еще немного, Геракл обнаружил вход в пещеру, из которой доносилось грозное шипение. Наружу высунулось несколько голов на длинных шеях, затем показалось туловище, покрытое чешуей, и длинный изливающийся хвост.
Не дав чудовищу напасть первым, Геракл раскалил докрасна свои стрелы и стал пускать их одну за другой и гидру, чем привел ее в неописуемую ярость. Она выползла, извиваясь покрытым блестящей чешуей телом, грозно поднялась из мрака пещеры на своем громадном хвосте и хотела уже броситься на героя, но тот наступил ой на туловище и придавил к земле. Своим хвостом гидра обвилась вокруг ног Геракла и силилась свалить его наземь. Как непоколебимая скала, стоял герой и взмахами тяжелой палицы одну за другой сбивал головы гидры. И тут Геракл вдруг заметил, что у чудовищной змеи на месте каждой сбитой головы вырастают две новые.
И снова на помощь пришел Иолай. Он зажег часть ближней рощи и горящими стволами деревьев прижигал гидре выраставшие шеи. Все слабее и слабее сопротивлялась обезглавленная гидра. Наконец и бессмертная голова слетела и, ударив в последний раз хвостом, змея затихла и рухнула на землю. Победитель глубоко зарыл ее бессмертную голову и навалил на нее громадную скалу, чтобы гидра больше никогда не смогла выйти на свет. Затем рассек ее тело, обмакнул свои стрелы в ядовитую кровь, чтобы они напитались смертельным ядом, и собрал все отрубленные головы.
<span>Когда Геракл и Иолай удалились, вознесла Гера своего рака-посланца на небо. Так засияло созвездие, имеющее облик рака с кривыми клешнями. Оно встает на небе в самое жаркое время года, напоминая о благодарности Геры каждому, кто помогал погубить нелюбимого ею героя. Геракл же с великим торжеством вернулся в Тиринф, где его ждало новое поручение Эврисфея.</span>
В своем произведении автор поднимает перед читателем тему социальной демагогии. Простой
деревенский мужик Глеб Капустин, решивший, что он живет хуже других и обделен возможностью сделать свою жизнь лучше, мстит за это людям, которые выше его по социальному статусу (полковник, профессор, кандидат) . В действительности эти люди не имеют никакого отношения к его жизни. Отсюда у героя такая зависть и злость. Но
дурацкая месть заключается в том, что он пытается вести дискуссии с кандидатом и прочими по вопросам, в которых сам ничего не понимает и не разбирается. Глеб Капустин всего лишь напичкан сведениями отовсюду: из газет, радио, телевидения, книг, плохих и хороших. Но все это перемешалось, и это он преподносит так, как будто он умный, образованный человек. Это месть ничуть не прикрашенная, а прикрашенная если, то для
одурачивания своих товарищей. Рассказ интересен тем, что в нем Шукшин описал не свойственный для деревни случай. Писатель, уделивший большое место в своем творчестве деревенской жизни, показал деревенского жителя в необычной роли. Вторжение в деревню в таком неожиданном выверте, где уж вовсе не благостность, не
патриархальность никакая. Не в каждой деревне найдется такой «умник». Глеб Капустин – белобрысый мужик сорока лет, начитанный и ехидный. Деревенские мужики специально водят его к разным приезжим знаменитостям, чтобы он их «срезал» . Автор не пишет ничего о жизненных интересах главного героя, кроме того, что он работает на
пилораме. В рассказе это упомянуто между делом, что можно просто эту деталь не принять во внимание. Создается впечатление, что вся его жизнь заключается в том, чтобы глупо мстить людям выше его по социальному уровню. Глеб Капустин не способен прислушаться к голосу другого человека, его интонация всегда обличительна. Глеб никак не может понять, что для того, чтобы добиться чего-то в жизни, необходимо приложить усилия. Он просто снял с повестки дня вопрос, что для того, чтобы жить хорошо, надо что-то сделать. Он просто игнорирует это. Никаких тормозов почему-то на этом пути не оказалось. Постарайся, тогда тоже станешь ученым или еще кем-нибудь, тоже
будешь приезжать на такси и выгружать из багажника по пять чемоданов. Но деревенский мужик привык, что к нему обращаются, как к хозяину положения, хозяину страны, труженику. Он привык, что за него думают, ему все помогают, принимают важные решения. Противопоставлением этому служит в рассказе семья кандидатов Журавлевых,
приехавших в отпуск в деревню. Хотя Глеб Капустин полагает, что он превзошел умных и образованных людей, на самом деле они не стремятся и не хотят с ним спорить. Они просто не понимают, что он от них хочет. Шукшину ярко удалось показать деревенских мужиков, которые восхищаются «умом» Капустина и удивляются тому, как он «срезал»
кандидата». В одном из своих интервью Василий Макарович Шукшин сказал, что из своего сборника «Характеры» он выделяет рассказ «Срезал» . И с ним нельзя не согласиться. «Срезал» стоит особняком в этом сборнике, он наиболее примечателен. Наверное, потому, что он не похож на другие рассказы. Рассказ очень своеобразен. Логика
главного героя Глеба Капустина подталкивает на размышления. Такие герои, как Глеб Капустин, такие «чудачки» и придают яркость, непохожесть произведениям Василия Макаровича Шукшина. Рассказ «Срезал» написан доступным языком, он понятен любому читателю. Этот очень небольшой по объему рассказ произвел на меня неизгладимое
<span>впечатление. Тема, идея, проблемы, которые подняты в рассказе, не могут оставить равнодушным ни одного читателя.</span>
1) Манилов
Один бог разве мог сказать, какой был характер Манилова. Есть род людей, известных под именем: люди так себе, ни то, ни се, ни в городе Богдан, ни в селе Селифан, по словам пословицы. На взгляд он был человек видный; черты лица его были не лишины приятности, но в эту приятность, казалось, чересчур было передано сахару; в приемах и оборотах его было что- то заискивающее расположения и знакомства. Он улыбался заманчиво, был белокур, с голубыми глазами. В первую минуту разговора с ним не можешь не сказать: "Какой приятный и добрый человек!" В следующую за тем минуту ничего не скажешь, а в третью скажешь : "Черт знает что такое!"- и отойдешь подальше; если ж не отойдешь, почувствуешь скуку смертельную. От него не дождешься никакого живого или хоть заносчивого слова.《...》 У всякого есть свой задор《...》, но у Манилова ничего не было. Дома он говорил очень мало и большею частию размышлял и думал, но о чем он думал, тоже разве богу было известно. Хозяйством нельзя сказать, чтобы он занимался, он даже никогда не ездил на поля, хозяйство шло как- то само собою. В доме его чего- нибудь вечно недоставало《...》. Жена его... впрочем, они были совершенно довольны друг другом.
2) Коробочка
Хозяйка, женщина пожилых лет, в каком- то спальном чепце, надетом наскоро, с фланелью на шее, одна из тех матушек, небольших помещиц, которые плачутся на неурожаи, убытки и держат голову несколько набок, а между тем набирают понемногу деньжонок в пестрядевые мешочки, размещенные по ящикам комодов.
《...》начинала сильно побаиваться, чтобы как- нибудь не надул ее этот покупщик《...》
"Эк ее, дубинноголовая какая! - сказал про себя Чичиков, уже начиная выходить из терпения. - Пойди ты сладь с нею! в пот бросила, проклятая старуха!"
Иной и почтенный, и государственный даже человек, а на деле выходит совершенная Коробочка. Как зарубил что себе в голову, то уж ничем его не пересилишь: сколько ни представляй ему доводов, ясных как день, все отскакивает от него, как резинный мяч отскакивает от стены.
3) Ноздрев
Лицо Ноздрева, верно, уже сколько- нибудь знакомо читателю. Таких людей заведут, кажется, навек: но всегда почти так случается, что подружившийся подерется с ними того же вечера на дружеской пирушке. Они всегда говоруны, кутилы, лихачи, народ видный. Ноздрев в тридцать пять лет был таков же совершенно, каким был в осьмнадцать и двадцать: охотник погулять. Женитьба его ничуть не переменила, тем более что жена скоро отправилась на тот свет, оставивши двух ребятишек, которые решительно ему были не нужны. За детьми, однако ж, присматривала смазливая нянька. Дома он больше дня никак не мог усидеть. Чуткий нос его слышал за несколько десятков верст, где была ярмарка со всякими съездами и балами; он уж в одно мгновенье ока был там, спорил и заводил сумятицу за зеленым столом, ибо имел, подобно всем таковым, страстишку к картишкам. В картишки, как мы уже видели из первой главы, играл он не совсем безгрешно и чисто, зная много разных передержек и других тонкостей, и потому игра весьма часто оканчивалась другою игрою: или поколачивали его сапогами, или же задавали передержку его густым и очень хорошим бакенбардам, так что возвращался домой он иногда с одной только бакенбардой, и то довольно жидкой. Но здоровые и полные щеки его так хорошо были сотворены и вмещали в себе столько растительной силы, что бакенбарды скоро вырастали вновь, еще даже лучше прежних. И что всего страннее, что может только на одной Руси случиться, он чрез несколько времени уже встречался опять с теми приятелями, которые его тузили, и встречался как ни в чем не бывало, и он, как говорится, ничего, и они ничего.
Ноздрев был в некотором отношении исторический человек. Ни на одном собрании, где он был, не обходилось без истории. Какая-нибудь история непременно происходила: или выведут его под руки из зала жандармы, или принуждены бывают вытолкать свои же приятели. Если же этого не случится, то все-таки что-нибудь да будет такое, чего с другим никак не будет: или нарежется в буфете таким образом, что только смеется, или проврется самым жестоким образом, так что наконец самому сделается совестно. И наврет совершенно без всякой нужды: вдруг расскажет, что у него была лошадь какой-нибудь голубой или розовой шерсти, и тому подобную чепуху, так что слушающие наконец все отходят, произнесши: "Ну, брат, ты, кажется, уже начал пули лить". Есть люди, имеющие страстишку нагадить ближнему, иногда вовсе без всякой причины. Такую же странную страсть имел и Ноздрев. Чем кто ближе с ним сходился, тому он скорее всех насаливал.