<span>дракон. бильбо сокровища храбрый бильбо и счастливый конец </span>
<span>
Весна, весна! как воздух чист!
Как ясен небосклон!
Своей лазурию живой
Слепит мне очи он.
Весна, весна! как высоко
На крыльях ветерка,
Ласкаясь к солнечным лучам,
Летают облака!
Шумят ручьи! блестят ручьи!
Взревев, река несет
На торжествующем хребте
Поднятый ею лед!
Еще древа обнажены,
Но в роще ветхий лист,
Как прежде, под моей ногой
И шумен и душист.
Под солнце самое взвился
И в яркой вышине
Незримый жавронок поет
Заздравный гимн весне.
Что с нею, что с моей душой?
С ручьем она ручей
И с птичкой птичка! с ним журчит,
Летает в небе с ней!
Зачем так радует ее
И солнце и весна!
Ликует ли, как дочь стихий,
На пире их она?
Что нужды! счастлив, кто на нем
Забвенье мысли пьет,
Кого далёко от нее
Он, дивный, унесет!</span>
Бирюк — личность цельная, но трагичная. Его трагедия заключается в том, что у него есть собственные взгляды на жизнь, но иногда ему приходится ими поступаться. В произведении показано, что большинство крестьян середины XIX века относились к воровству, как к чему-то обыденному: «Вязанки хворосту не даст из леса утащить» , — говорил мужик, будто у него было полное право красть из леса хворост. Конечно, главную роль в становлении такого мировоззрения сыграли социальные проблемы: необеспеченность крестьян, необразованность и безнравственность. Бирюк не похож на них. Он живет в глубокой бедности («Изба Бирюка состояла из одной комнаты, закоптелой, низкой и пустой, без полатей и перегородок») , но на воровство не годен (если бы он воровал лес, он мог бы себе позволить белую избу) и пытается отучить от этого других: «А ты все равно воровать не ходи» . Он осознает, что, если каждый будет воровать, станет только хуже.
Уверенный в своей правоте, он твердо шагает по жизни.
Однако его уверенность иногда подвергается серьезным испытаниям. Например, в случае, описанном в очерке, когда чувства жалости и сострадания борются в нем с жизненными принципами. Ведь если человек действительно нуждается и у него нет другого пути, он часто идет на воровство от безнадежности. Фоме Кузьмичу (так звали Бирюка) выпала тяжелая доля всю жизнь колебаться между чувствами и принципами.
<span>Очерк «Бирюк» имеет много художественных достоинств. Это и живописные картины природы, и неподражаемый стиль повествования, и своеобразие героев и многое другое. Вклад И. С. Тургенева в отечественную литературу огромен. Его сборник «Записки охотника» стоит в ряду шедевров русской словесности. А проблемы, поднятые в произведении, актуальны и по сей день.</span>
По идейному содержанию и худож. форме в композиционной системе «Слова о полку Игореве» наиболее четко выделяются три части: Сон Святослава, Золотое слово Святослава и Плач Ярославны. Они являются своеобразным поэтич. фокусом, способствующим полному раскрытию авторского замысла. При анализе худож. построения «Слова» этим частям обычно уделяется главное внимание.
В "Слове о полку Игореве" около четверти всей песни занимает так называемое обычно "Золотое слово Святослава" - Святослава Всеволодовича, великого киевского князя, старейшины всей Киевской Руси во времена Игорева похода.
Эта совокупность строф даже в школах наших заучивается под таким именно названием: "Золотое слово Святослава". А между тем этому необходимо положить конец, ибо недопустимо, чтобы величайший памятник мировой поэзии превращался в источник ложных сведений по отечественной истории. Отнесение всех этих строф к Святославу Киевскому есть досадная ошибка.
"Тогда великый Святъслав изронил злато слово слезами смешено и рече: "О, моя сыновча, Игорю и Всеволоде! рано еста начала Половецкую землю мечами цвелйти" (рано вы начали Половецкой земле мечом обиду творить) . Так начинается "Золотое слово". Далее, после горьких упреков "сыновцам" своим на то, что ни во что поставили его старейшинство ("это ли сотворили моей серебряной седине! "), киевский великий князь обращается с призывом ко всем князьям древнего Киевского государства - начиная от Карпат (Галицкий Осмомысл Ярослав) и кончая Волгою и Уралом (Всеволод Большое Гнездо) . Вот это именно воззвание ни в коем случае не входит в "Золотое слово Святослава". Оно целиком принадлежит самому гениальному певцу. Он, как признают все, был тонким знатоком истории и междукняжеских взаимоотношений, а потому никоим образом не мог вложить в уста киевского великого князя, отца всех князей Киевсйой Руси, старейшины Русской земли, те слова, которые были унизительны для него именно как для первого в старейшинстве князя.
<span />
