«Самоубийство» Николая Гумилева навеяно знакомством поэта с произведением Эдгара По. Мотив отравленного вина есть в творчестве По и Гумилев его подхватывает и создает свой акмеистический вариант добровольной гибели молодой и прекрасной женщины от яда, запитого золотым вином.
Воображаемое отравление леди Ровены, совершенное призраком умершей Лигейи, которое мистически описывает По, поразило воображение Гумилева, и он решил создать свой вариант гибели прекрасной женщины. Для подтверждения этой мысли можно сопоставить используемые средства художественной изобразительности у этих двух поэтов: «красный шарик» яда у Гумилева напоминает «крупные капли блестящей рубиново-красной жидкости» в произведении «Лигейя» Эдгара По. Подробнее об этом можно посмотреть в заметках Анны Ахматовой.
Гумилев описывает эту же сцену в духе акмеизма. Он использует натуралистическую лексику и реальные действия, описанные с помощью глаголов, указывающих на конкретное событие, совершенное реальным, а не мистическим лицом.
Формы глаголов совершенного вида прошедшего времени указывают на то, что самоубийство уже произошло во времени и пространстве. Все, что случилось в комнате с коврами и обоями, исправить невозможно. С привлечением такой конкретной лексики поэт зарождает в душе читателя чувство безысходной тоски по женщине, нежной, капризной, красивой, которая так неразумно распорядилась своей жизнью.
Глаголы во всем стихотворении доминируют над другими частями речи. Они несут смысловую и текстообразующую функцию. В произведении есть:
- глаголы движения (набегают, трепещет);
- внешнего выражения эмоций и жестов умирающей героини (улыбнулась,вздохнула, взглянула, искривясъ, поникло, задрожав, перебирают, уронила).
Эпитеты, использованные для описания портрета молодой красавицы, призваны усилить ощущения утраты, потому что смерть молодого человека всегда выглядит неестественно и от этого кажется более страшной.