Ытия и глубинного постоянства вечности особенно ярко выражено в стихотворении «Душа хранит», которое Н.М. Рубцов, по всей видимости, считал программным для своего творчества, ибо оно одноименно с названием сборника. В центре произведения — незатейливый вид русского селения: Березы, избы по буграм И, отраженный глубиной, Как сон столетний, божий храм. О каком же уголке России идет речь? В первой строфе структура художественного пространства организуется по принципу контраста. Неподвижная гладь воды и проворная щука противопоставлены друг другу как абсолютный покой и молниеносное движение. Игра рифмующихся сравнений («вода недвижнее стекла» — «щука, как стрела») завершается метафорой «водное стекло», которая не столько подчеркивает чистоту озера, сколько выкристаллизовывает в восприятии читателя то состояние хрупкости, мимолетности существования души человека, которое обостряет поэтическое восприятие всего сущего на земле. Звуковая перекличка «стр» — «пр» («стрела» — «пронзает») имитирует «треск», в результате чего на уровне подтекста возникает образ осколков поврежденного стрелой стекла, сквозь которое лирический герой пытается заглянуть в глубь веков. Образ щуки также не является случайным, а сохраняет в себе фольклорное значение способности к волшебству. Лирический герой путешествует сквозь века словно «по щучьему веленью». Образ времени во второй строфе концентрирует незыблемый «как сон столетий божий храм», не только отраженный глубиной воды, но и запечатленный вековой историей России. Он усиливает идею молитвенной сопричастности героя с миром, звуковое удвоение «сон столетий» подчеркивает монументальность описываемой картины. Словом «храм» в русском языке именуется особое, отличное от других строений здание, посвященное богу и предназначенное для общественного служения ему, а следовательно, для духовного очищения. Случайно ли мысли о времени и вечности, о «красоте былых времен» посещают лирического героя около храма? Почему для именования Дома Божьего Н.М. Рубцов выбирает именно слово «храм», а не церковь, не собор? Интересно, что в церковный обиход слово вошло лишь в IV веке, так как это название языческое, а христиане долгое время питали ко всему языческому отвращение. Строились же первые храмы на Руси в XI—XII веках. Были они, как правило, белокаменными. Древние строители вкладывали в создание этих сооружений все свое мастерство и, действительно, сумели сделать их настоящими произведениями искусства. Рядом с ними острее ощущаешь себя мимолетной песчинкой в необратимо скоротечной реке времени, рядом с ними поневоле хочется остановиться и не спеша осмыслить свое бренное существование через призму законов бытия. Вот почему для лирического героя Н. Рубцова это место становится особенно важным и актуализирует исповедальное начало в его душе. В третьей строфе стихотворения «Душа хранит» Н.М. Рубцов обращается к своему излюбленному композиционному приему расширения художественного пространства при помощи использования вертикальных координат: от водных глубин лирический герой переносит свой взгляд к звездам. Здесь уже поэт напрямую обращается к теме временности и вечности: Так век неслышно протечет, Не тронув этой красоты. В четвертой финальной строфе центральным становится актуализированный в названии образ души. Но из контекста совершенно ясно, что речь здесь идет не о конкретной, пусть глубоко поэтичной душе лирического героя. Образ души расширяется, так возникает тема исторической памяти поколений. Интересно, что в стихотворении совершенно нет цветовых эпитетов. Практически нет никаких деталей, позволяющих установить, о каком времени суток, года, о какой эпохе идет речь (известно лишь, что вид «древний»). Все это, видимо, призвано подчеркнуть вневременной характер бытия народной души. Душа является категорией божественной. Центральные образы: «вода», обладающая, как известно, в религиозном понимании очистительной силой, «свет», предвестники судьбы «звезды», и, наконец, «божий храм» в сочетании с эпитетом «смиренный» (вид) — призваны оттенить красоту божественного мирозданья. Простые избы и березы, отраженные в кристально прозрачной воде, также оказываются вне времени. Изба и в фольклоре, и в литературной традиции является устойчивым символом опоры, прочности крестьянского жизненного уклада. В этом же значении изба выступает во многих стихотворениях Н.М. Рубцова. Стремление к максимальной выделенности, обособленности первой строки в строфе при помощи восклицания — еще один излюбленный прием Н.М. Рубцова. Чаще всего такие восклицания содержат обращение к родине или родным местам: Русь моя, люблю твои березы! («Березы») Привет, Россия, родина моя! («Привет, Россия …») Тихая моя родина! («Тихая моя родина») Ритмическая размеренность в стихотворении «Душа хранит» во многом подчеркивается обращениями, одно из которых содержит инверсию («О, вид смиренный и родной!»). Эти наиболее эмоционально насыщенные строки, отмеченные восклицаниями, актуализируют центральный образ
СКАЗИТЕЛИ, исполнители былин, средневековых исторических песен и баллад. В научный обиход термин «сказители» введен в 60-х XIX в. П. Н. Рыбниковым, указавшим на существование его у северных крестьян. Параллельно термину «сказители» в русской крестьянской среде бытовали наименования «сказатели» (Зимний берег Белого моря) и «старинщики» (Печора). В 30-х ХХ в. сказителями стали называть иногда слагателей новин, а также сказочников, рассказчиков, воплениц. Сведения о русских сказителях до XIX в. скудны и касаются лишь профессиональных носителей эпического творчества — дружинных певцов, калик, скоморохов; следует предполагать, что издавна были также сказители-непрофессионалы. Сказители обеих категорий были тесно связаны с народом и являлись выразителями народных идеалов.
Русские сказители XIX—XX вв. — непрофессиональные певцы из крестьян и казаков. Уменье сказывать былины высоко ценилось. Оно передавалось из поколения в поколение, часто от родителей детям и внукам. Сохраняя в основном созданные в Средневековье сюжеты и образы героев, многие сказители творчески варьировали детали и эпизоды, создавая порой новые редакции и версии. Др. сказители характеризуются довольно точной передачей усвоенного. Особую группу сказителей образуют импровизаторы, создающие при каждом исполнении определенного сюжета новый текст (напр., В. П. Щеголенок, М. С. Крюкова). Некоторые сказители расширяли состав эпоса, оформляя в былины сказки и повести, исторические песни и местные предания. Личность сказителей проявлялась не только во вносимых изменениях, но и в подборе самого репертуара. Лучшие сказители — люди высокоодаренные, наделенные поэтической восприимчивостью, богатой памятью и художественным чутьем. Состав их репертуара колеблется от 10 до 35 сюжетов. Большим репертуаром владели А. М. Крюкова (свыше 60 сюжетов) и М. С. Крюкова (больше 150). Кроме них, известны выдающиеся сказители — Т. Г. Рябинин, М. Д. Кривополенова, Н. С. Богданова, Г. А. Якушов, Ф. А. Конашков. Сказители Севера, средней России и Сибири исполняли былины на особые напевы речитативного характера. Владея каждый одним или двумя-тремя напевами, они использовали их для былин разного содержания, варьируя в темпе и в оттенках. Сказители у казаков исполняли былины преимущественно хором и на напевы песенного характера.