Глава 10. Осада города.
Гринев, приехав в Оренбург, был отправлен к генералу Андрею Карловичу. Гринев просил дать ему солдат и позволить напасть на Белгородскую крепость. Генерал, узнав об участи семьи Мироновых и о том, что капитанская дочка осталась в руках разбойников, выразил сочувствие, но солдат дать отказался, ссылаясь на предстоящий военный совет. Военный совет, на котором «не было ни одного военного человека «, состоялся в тот же вечер. «Все чиновники говорили о ненадежности войск, о неверности удачи, об осторожности и тому подобном. Все полагали, что благоразумнее оставаться под укрытием пушек за крепкой каменной стеною, нежели на открытом поле испытать счастье оружия «. Одним из выходов чиновники увидели в назначении большой цены за голову Пугачева. Они полагали, что разбойники сами выдадут своего предводителя, соблазнившись на высокую цену. Между тем Пугачев сдержал свое слово и появился у стен Оренбурга ровно через неделю. Началась осада города. Жители жестоко страдали из-за голода и из-за дороговизны. Вылазки разбойников были переодическими. Гриневу было скучно и он часто катался на подаренной ему Пугачевым лошади. Однажды он наехал на казака, которым оказался урядник Белогорской крепости Максимыч. Он передал письмо Гриневу от Маши, в котором сообщалось, что Швабрин принуждает ее выйти за него замуж.
Книга Даниэля Дэфо "Жизни и удивительные приключения Робинзона Крузо" рассказывает о том, что человек может выжить в самых необитаемых условиях,
главное не падать духом и прикладывать определенные усилия для того, чтобы выжить.
Робинзон Крузо, попав после кораблекрушения на необитаемый остров, используя все возможности,
трудясь себе во благо, не покладая рук, выживает и даже устраивает себе в меру комфортные условия.
Книга рассказывает о человеческом одиночестве, о том, как трудно без общения.
Когда Робинзон Крузо знакомится с Пятницей, то даже не понимая языка друг друга, они становятся почти друзьями и получают удовольствие от общения друг с другом.
Схватка произошла в тот же день за вечерним чаем. Павел Петрович сошел в гостиную уже готовый к бою, раздраженный и решительный. Он ждал только предлога, чтобы накинуться на врага; но предлог долго не представлялся. Базаров вообще говорил мало в присутствии «старичков Кирсановых» (так он называл обоих братьев), а в тот вечер он чувствовал себя не в духе и молча выпивал чашку за чашкой. Павел Петрович весь горел нетерпением; его желания сбылись наконец.
Речь зашла об одном из соседних помещиков. «Дрянь, аристократишко», — равнодушно заметил Базаров, который встречался с ним в Петербурге.
— Позвольте вас спросить, — начал Павел Петрович, и губы его задрожали, — по вашим понятиям слова: «дрянь» и «аристократ» одно и то же означают?
Они спорят.
— Аристократизм, либерализм, прогресс, принципы, — говорил между тем Базаров, — подумаешь, сколько иностранных… и бесполезных слов! Русскому человеку они даром не нужны.
— Что же ему нужно, по-вашему? Послушать вас, так мы находимся вне человечества, вне его законов. Помилуйте — логика истории требует..
Павел Петрович обвиняет базарова.
воскликнул Базаров. — Народ полагает, что когда гром гремит, это Илья-пророк в колеснице по небу разъезжает. Что ж? Мне соглашаться с ним? Да притом — он русский, а разве я сам не русский?
— Нет, вы не русский после всего, что вы сейчас сказали! Я вас за русского признать не могу.
— Мой дед землю пахал, — с надменною гордостию отвечал Базаров. — Спросите любого из ваших же мужиков, в ком из нас — в вас или во мне — он скорее признает соотечественника. Вы и говорить-то с ним не умеете.
Материализм который вы проповедуете был уже не раз в ходу и всегда несостоятелен.
— Опять иностранное слово! — перебил Базаров. Он начинал злиться, и лицо его приняло какой-то медный и грубый цвет. — Во-первых, мы ничего не проповедуем; это не в наших привычках…
— Что же вы делаете?
— А вот что мы делаем. Прежде, в недавнее еще время, мы говорили, что чиновники наши берут взятки, что у нас нет ни дорог, ни торговли, ни правильного суда…
<span>Купала Янка (настоящая фамилия Иван Доменикович Луцевич) (25.06.1882, Вязынка Минской губернии - 28.06.1942 Москва), поэт, народный поэт Белорусской ССР (1925), академик АН БССР (1929) и АН Украинской ССР (1929), лауреат Сталинской премии (1941). Сын арендатора. Работал домашним учителем, писарем, приказчиком, рабочим. С 1905 публиковался. Стал широко известен еще до революции: сборники стихов "Жалейка" (1908), "Гусляр" (1910), "Дорогой жизни" (1913), поэмы "Извечная песня" (1908), "Сон на кургане" (1910), "Могила льва" (1913) и т.д. В 1914-15 редактор газеты "Наша нива".После революции восторженно принял коммунизм и стал живым классиком белорусской литературы. В своих стихах (поэма "Над рекой Оресой", 1933, сборник "Белоруссии орденоносной", 1937) воспевал социалистическое строительство и социалистические преобразования в Белоруссии. Автор цикла стихов, посвященных компартии и лично И.В. Сталину. Как поэт, получивший всероссийскую известность до 1917, Купала стал "выигрышной картой" советской пропаганды, "белорусским Горьким". В 1945 создан его музей. </span>
«Повесть о житии... Александра Невского» была написана, как считают ученые, вскоре после смерти великого князя, в 80-х годах XIII века, книжником монастыря Рождества Богородицы во Владимире. Здесь было погребено тело князя, здесь же в конце XIII века началось его почитание как святого. Автор жития называет себя современником князя, «самовидцем», свидетелем его жизни; по своим воспоминаниям и рассказам соратников Александра он и создает его жизнеописание.
"... Было тогда великое притеснение от иноплеменников, и сгоняли они христиан, веля им воевать вместе с ними.
Князь же великий Александр пошел к царю, дабы отмолить людей от беды той. И возвратился он из Орды от царя, и остановился в Нижнем Новгороде, а дойдя до Городца. разболелся.
О, горе тебе, бедный человек! Как можешь ты описать кончину господина своего! Как не выпадут зеницы твои вместе со слезами! Как не разорвется сердце твое от печали! Отца человек может оставить, а доброго господина не может. Если бы мог, в гроб лег бы с ним.
И так Богу дух свой предал с миром в лето 1253, месяца ноября в 14-й день. Митрополит же Кирилл оказал:
— Чада мои! Разумейте, зашло солнце земли Суздальской.
Иереи и диаконы, черноризцы, нищие и богатые и все люди говорили:
Уже погибаем!
<span>Святое же тело его понесли к городу Владимиру. Митрополит, князья и бояре и весь народ, малые и великие, встречали его в Боголюбове со свечами и кадилами. И были вопль, и кричание, и тоска, как никогда не бывало, и земля сотрясалась. Положено же тело его в церкви Рождества Святой Богородицы ноября в 24-й день. "</span>