Простоявшая триста с лишним лет на берегу Ангары, деревня Матёра повидала на своём веку всякое. «Мимо неё поднимались в древности вверх по Ангаре бородатые казаки ставить Иркутский острог; подворачивали к ней на ночёвку торговые люди, снующие в ту и в другую стороны; везли по воде арестантов и, завидев прямо на носу обжитой берег, тоже подгребали к нему: разжигали костры, варили уху из выловленной тут же рыбы; два полных дня грохотал здесь бой между колчаковцами, занявшими остров, и партизанами, которые шли в лодках на приступ с обоих берегов». Есть в Матёре своя церквушка на высоком берегу, но её давно приспособили под склад, есть мельница и «аэропорт» на старом пастбище: дважды на неделе народ летает в город.
Но вот однажды ниже по Ангаре начинают строить плотину для электростанции, и становится ясно, что многие окрестные деревни, и в первую очередь островная Матёра, будут затоплены. «Если даже поставить друг на дружку пять таких островов, все равно затопит с макушкой и места потом не показать, где там селились люди. Придётся переезжать». Немногочисленное население Матёры и те, кто связан с городом, имеет там родню, и те, кто никак с ним не связан, думают о «конце света». Никакие уговоры, объяснения и призывы к здравому смыслу не могут заставить людей с лёгкостью покинуть обжитое место. Тут и память о предках (кладбище), и привычные и удобные стены, и привычный образ жизни, который, как варежку с руки, не снимешь. Все, что позарез было нужно здесь, в городе не понадобится. «Ухваты, сковородники, квашня, мутовки, чугуны, туеса, кринки, ушаты, кадки, лагуны, щипцы, кросна... А ещё: вилы, лопаты, грабли, пилы, топоры (из четырёх топоров брали только один), точило, железна печка, тележка, санки... А ещё: капканы, петли, плетёные морды, лыжи, другие охотничьи и рыбачьи снасти, всякий мастеровой инструмент. Что перебирать все это? Что сердце казнить?» Конечно, в городе есть холодная, горячая вода, но неудобств столько, что не пересчитать, а главное, с непривычки, должно быть, станет очень тоскливо. Лёгкий воздух, просторы, шум Ангары, чаепития из самоваров, неторопливые беседы за длинным столом — замены этому нет. А похоронить в памяти — это не то, что похоронить в земле. Те, кто меньше других торопился покинуть Матёру, слабые, одинокие старухи, становятся свидетелями того, как деревню с одного конца поджигают. «Как никогда неподвижные лица старух при свете огня казались слепленными, восковыми; длинные уродливые тени подпрыгивали и извивались». В данной ситуации «люди забыли, что каждый из них не один, потеряли друг друга, и не было сейчас друг в друге надобности. Всегда так: при неприятном, постыдном событии, сколько бы ни было вместе народу, каждый старается, никого не замечая, оставаться один — легче потом освободиться от стыда. В душе им было нехорошо, неловко, что стоят они без движения, что они и не пытались совсем, когда ещё можно было, спасти избу — не к чему и пытаться. То же самое будет и с другими избами». Когда после пожара бабы судят да рядят, нарочно ли случился такой огонь или невзначай, то мнение складывается: невзначай. Никому не хочется поверить в такое сумасбродство, что хороший («христовенький») дом сам хозяин и поджёг. Расставаясь со своей избой, Дарья не только подметает и прибирает её, но и белит, как на будущую счастливую жизнь. Страшно огорчается она, что где-то забыла подмазать. Настасья беспокоится о сбежавшей кошке, с которой в транспорт не пустят, и просит Дарью её подкормить, не думая о том, что скоро и соседка отсюда отправится совсем. И кошки, и собаки, и каждый предмет, и избы, и вся деревня как живые для тех, кто в них всю жизнь от рождения прожил. А раз приходится уезжать, то нужно все прибрать, как убирают для проводов на тот свет покойника. И хотя ритуалы и церковь для поколения Дарьи и Настасьи существуют раздельно, обряды не забыты и существуют в душах святых и непорочных.
Славяне подобно дpyгим индоевpопейским наpодам поднялись с низшей стyпени демонологии, связанной с магией, к высшим фоpмам pелигии. Однако нам об этом процессе известно очень мало. То, что мы знаем, - это главным обpазом богатейший мир низших дyхов и магии, который окpyжал славянина. Этот миp дyхов и магия лежали в основе религиозного миpовоззpения славян с древнейших времен и до конца языческого периода. Русские средневековые писатели - летописцы и церковные проповедники - - следовали традициям древнехристианских отцов церкви, которые бичевали и высмеивали античное язычество, но не описывали его так, как оно было вокруг и въяве. Так же поступали и древнерусские авторы. Они обращались к той аудитории, которая была полна языческих помыслов, действий, постоянных колдовских заклинаний, которая избегала церковной службы и охотно участвовала в красочных и хмельных разгульных и всенародных языческих игрищах. Поэтому они не столько описывали, сколько порицали.
Произведение повествует о сильном человеке, девушке 20 лет, которая была распределена на работу в школу в селе Хотошуво. Но приключилась беда все вокруг замело песком, но она не сломилась, а продолжила бороться отправившись к вождю. Интересное произведение наполненное Платоновским символизмом.
Мне так кажется, что надо сначала описать произведение,там автора, про что оно, а потом описать мысли и чувства, которое вызвало прочитанное тобой произведение
Петр Гринев - главный герой рассказа. Ему 17 лет он русский дворянин, только что поступивший на военную службу. Одно из основных качеств Гринева – искренность. Он искренен с героями романа и с читателями. Рассказывая и своей жизни, он не стремился приукрасить ее. На кануне дуэли со Швабриным, он взволнован и не скрывает этого: «Признаюсь, я не имел того хладнокровия, которым хвалятся почти всегда те, которые находились в моем положении». Также прямо и просто говорит он и своем состоянии перед беседой с Пугачевым в день захвата им Белогорской крепости: «Читатель легко может себе представить, что я не был совершенно хладнокровен». Гринев не скрывает и отрицательных поступков (случай в трактире, во время бурана, в разговоре с Оренбургским генералом). Грубые ошибки искупаются его раскаянием (случай с Савельчем). Дума Гринева еще не очерствела на военной службе, некоторые он сохранил до конца жизни. Он содрогнулся при виде изуродованного башкира, захваченного при распространении Пугачевских листовок. Сильное впечатление производит на него пение Пугачевцев: «Невозможно рассказать, какое действие произвела на меня эта простая песня о виселице, распеваемая людьми, обреченными виселицею. Их грозные лица, стройные голоса, унылое выражение, которое придавали они словам и без того выразительным, - все потрясало меня каким-то поэтическим ужасом». Гринев не был трусом. Он без колебания принимает вызов на дуэль. Он один из немногих выступает на защиту Белогорской крепости, когда, не смотря на команду коменданта, «оробелый гарнизон не двигается с места». Он возвращается за отставшим Савельичем. Эти поступки также характеризуют Гринева, как человека, способного любить. Гринев не злопамятен, он искренне мирится с Швабриным. Ему не свойственно злорадство. Уезжая из Белогорской крепости, с освобожденной по приказу Пугачева Машей, он видит Швабрина и отворачивается, не желая «торжествовать над униженным врагом». Отличительная черта Гринева – привычка платить добром за добро умением быть благодарным. Отдает Пугачеву свой тулуп, благодарит за спасение Маши.
