На чужом несчастье счастья не построить.Герои рассказа не смогут быть счастливы,обман и угрызения совести,чувство вины,нравственный груз измены,смерть обманутого мужа-это не счастье,а сплошное несчастье.Мимолётное увлечение,роман с развлечениями-это не любовь,не счастье,которое скрывают от общества,как позор и прячут от людей.Герои рассказа ещё не поняли,что то,что они считали счастьем,уже осталось в прошлом.Обман,поруганная честь,унижения ложью,всё это в прошло,а впереди-осознание гибели мужа,пытавшего отстоять свою честь.
Отношение к рассказу не односложное,героиню нельзя оправдать,её измена нелицеприятна,но это не от хорошей жизни,потеря взаимопонимания с мужем приводит к измене.Трагичен конец рассказа,выстрел из двух револьверов,чтоб наверняка.....Всего этого можно было бы избежать,поговорив и честно выяснив отношения.Трагический финал переворачивает смысл рассказа,из истории любви,рассказ превращается в драму,где любит только один и он погибает.Финал предсказуем,но не неизбежен,сложись обстоятельство по другому,трагедия могла бы миновать героев,но автор категоричен,он ставит роковую точку в судьбе обманутого мужа.
Моё отношение к трагической концовке-это логическое завершение отношений,пронизанных ложью,изменой и обманом.
Тема свободы занимает в лирике А. С. Пушкина особое место. Свободолюбивые мотивы были сильны в лирике Пушкина и до 1820 года, и в равной мере они свойственны зрелому периоду его творчества. Ведь недаром Пушкин, подводя итоги своему пути, утверждал в «Памятнике» как главнейшую свою заслугу то, что в свой «жестокий век» восславил он свободу. Однако в романтический период тема свободы в поэзии Пушкина была ведущей. Мотивы свободы не просто часто встречаются в романтической лирике, но и пронизывают ее насквозь, придавая ей весьма своеобразный, неповторимый облик.
Любимые герои пушкинской лирики романтической поры всегда причастны к свободе и жаждут ее. Таковы Карагеоргий из стихотворения 1820 года «Дочери Карагеоргия» («гроза луны, свободы воин») , Брут в стихотворении «Кинжал» («...но Брут восстал вольнолюбивый») , Чаадаев из пушкинского послания к нему («...вольнолюбивые надежды оживим») , генерал Пущин из стихотворения, ему адресованного («И скоро, скоро смолкнет брань средь рабского народа, ты молоток возьмешь во длань и воззовешь: свобода!») , и так далее.
Самого себя в стихах романтического периода Пушкин называет «свободы друг миролюбивый» («Алексееву») . Он дорожит свободным характером своей лиры и дает ей имя «вольного гласа цевницы» («Из письма к Гнедичу») . В стихотворении «Дельвигу» он провозглашает: «Одна свобода мой кумир» . Понятие свободы относится Пушкиным к разряду высших человеческих ценностей. В стихотворении 1823 года «Л. Пушкину» он восклицает: «Теперь ты юноша — и полною душой цветешь для радостей, для света, для свободы. Какое поприще открыто пред тобой... »
Мотивы свободы в южной лирике Пушкина являются не только тематически ведущими, но и конструктивными в стилистическом плане. В значительной мере они определяют особенную образность пушкинских стихов этого времени. В мире природы в ту пору Пушкина привлекают преимущественно море, океан, грозы, всякого рода стихии. Потому и привлекают, что, попадая в поэтический контекст, они естественно ассоциируются со свободой. В стихотворениях Пушкина гроза — «символ свободы» («Кто, волны, вас остановил...») , океан — свободный («Приветствую тебя, свободный океан...») , море — «свободная стихия» .
Образом свободной стихии открывается последнее романтическое стихотворение Пушкина «К морю» (1824). Показательно, что это итоговое и программное (по определению М. Цветаевой, «наиромантичнейшее» ) стихотворение Пушкина посвящено теме свободы. Как сюжетная завязка, как ввод в самое главное звучат начальные слова стихотворения:
Прощай, свободная стихия!
В последний раз передо мной
Ты катишь волны голубые
Фольклорные более народное
Фолкл. и Сказ персонажи могут быть волшебные , необычные
В первое наше знакомство с Владимиром Дубровским перед нами предстает молодой, уверенный в себе и своем будущем дворянин, гвардейский корнет, мало когда задумывающийся о том, откуда берутся деньги и сколько их у его отца есть. С проблемой нехватки денег Владимир никогда не сталкивался, потому как, будучи единственным сыном своего отца, хоть далеко и небогатого дворянина, он “получал из дому более, нежели должен был ожидать”. А, известное дело, если деньги достаются легко, то очень легко с ними и расставаться. Так было и с Владимиром: “Он позволял себе роскошные прихоти, играл в карты и входил в долги, не заботясь о будущем и предвидя себе рано или поздно богатую невесту, мечту бедной молодости”. Одним словом, наследник Андрея Гавриловича Дубровского в первое наше с ним знакомство показался нам ничуть не выдающимся, молодому человеку были свойственны все те шалости и поступки, которые, не задумываясь, можно приписать почти всем молодым людям его возраста и сословия.
<span>Читая о праздном времяпрепровождении юного Владимира в кругу своих друзей, представляешь, забегая наперед, этого молодого человека в недалеком будущем этаким самодовольным, глухим к чужим бедам, а порой и жестоким барином — подобием Кирилы Петровича Троекурова. Но очень скоро начинаешь понимать, что представления эти были ложными, потому как Владимир Дубровский — настоящий сын своего отца: такой же честный, справедливый, порядочный. Время, проведенное в кадетском корпусе, нисколько не повлияло на врожденные и заложенные отцом в детстве благородные качества. Узнав о болезни Андрея Гавриловича, сын, ни минуты не колеблясь, направляется к нему в поместье. Очень корит он себя за то, что долго не получая письма от родителя, сам не удосужился справиться о его здоровье. </span>
<span>Родина для юного Дубровского — это не просто слово. Подъезжая к родительскому дому, узнавая родные и знакомые с детства места, “он смотрел вокруг себя с волнением неописанным”. Все в нём вызывало трепет и боль: и “березки, которые при нем только что были посажены около забора”, а теперь стали “высокими ветвистыми деревьями”, и “двор, некогда украшенный тремя правильными цветниками”. </span>