Моя мать умерла, когда мне было шесть лет. Отец, весь отдавшись своему горю, как будто совсем забыл о моем существовании. Порой он ласкал мою маленькую сестру и по-своему заботился о ней, потому что в ней были черты матери. Я же рос, как дикое деревцо в поле,-- никто не окружал меня особенною заботливостью, но никто и не стеснял моей свободы. Местечко, где мы жили, называлось Княжье-Вено, или, проще, Княж-городок. Оно принадлежало одному захудалому, но гордому польскому роду и представляло все типические черты любого из мелких городов Юго-западного края, где, среди тихо струящейся жизни тяжелого труда и мелко-суетливого еврейского гешефта, доживают свои печальные дни жалкие останки гордого панского величия. Если вы подъезжаете к местечку с востока, вам прежде всего бросается в глаза тюрьма, лучшее архитектурное украшение города. Самый город раскинулся внизу над сонными, заплесневшими прудами, и к нему приходится спускаться по отлогому шоссе, загороженному традиционною "заставой". Сонный инвалид, порыжелая на солнце фигура, олицетворение безмятежной дремоты, лениво поднимает шлагбаум, и -- вы в городе, хотя, быть может, не замечаете этого сразу. Серые заборы, пустыри с кучами всякого хлама понемногу перемежаются с подслеповатыми, ушедшими в землю хатками. Далее широкая площадь зияет в разных местах темными воротами еврейских "заезжих домов", казенные учреждения наводят уныние своими белыми стенами и казарменно-ровными линиями. Деревянный мост, перекинутый через узкую речушку, кряхтит, вздрагивая под колесами, и шатается, точно дряхлый старик. За мостом потянулась еврейская улица с магазинами, лавками, лавчонками, столами евреев-менял, сидящих под зонтами на тротуарах, и с навесами калачниц. Вонь, грязь, кучи ребят, ползающих в уличной пыли. Но вот еще минута и -- вы уже за городом. Тихо шепчутся березы над могилами кладбища, да ветер волнует хлеба на нивах и звенит унылою, бесконечною песней в проволоках придорожного телеграфа. Речка, через которую перекинут упомянутый мост, вытекала из пруда и впадала в другой. Таким образом, с севера и юга городок ограждался широкими водяными гладями и топями. Пруды год от году мелели, зарастали зеленью, и высокие густые камыши волновались, как море, на громадных болотах. Посредине одного из прудов находится остров. На острове -- старый, полуразрушенный замок.<span> Я помню, с каким страхом я смотрел всегда на это величавое дряхлое здание. О нем ходили предания и рассказы один другого страшнее. Говорили, что остров насыпан искусственно, руками пленных турок. "На костях человеческих стоит старое замчи'ще,-- передавали старожилы, и мое детское испуганное воображение рисовало под землей тысячи турецких скелетов, поддерживающих костлявыми руками остров с его высокими пирамидальными тополями и старым замком. От этого, понятно, замок казался еще страшнее, и даже в ясные дни, когда, бывало, ободренные светом и громкими голосами птиц, мы подходили к нему поближе, он нередко наводил на нас припадки панического ужаса,-- так страшно глядели черные впадины давно выбитых окон; в пустых залах ходил таинственный шорох: камешки и штукатурка, отрываясь, падали вниз, будя гулкое эхо, и мы бежали без оглядки, а за нами долго еще стояли стук, и топот, и гоготанье.</span>
Если на время отстраниться от исторических событий, то можно отметить, что в основе романа М.А.Шолохова «Тихий Дон» лежит традиционный любовный треугольник.
Наталья Мелехова и Аксинья Астахова любят одного и того же казака – Григория Мелехова. Он женат на Наталье, но любит Аксинью.
События главы 3-й второй части книги первой романа повествуют о жизни Натальи после замужества в доме Мелеховых. Она пришлась Мелеховым «ко двору». Работящая Наталья вставала на заре, чтобы заняться стряпней, поэтому даже «строгий по дому Пантелей Прокофьевич» и то просил не будить Наталью.
Правда, Григорий «осознал в душе, что не вполне порвано с Аксиньей, осталось что-то как заноза в сердце. И с этой болью ему не скоро расстаться». Таким образом, писатель предваряет дальнейшие события: возникнет тот самый любовный треугольник4 Аксинья – Григорий – Наталья. Далее идет характеристика Натальи Григорием: «дюже леденистая». Совсем другая Аксинья , которая при встречах «улыбалась, темнея зрачками, роняла вязкую тину слов». Даже хуторские старики указывали на достоинства Аксиньи: «Голосистая жена Степану попала». К тому времени Аксинья помирилась с мужем и Григорий, видя ее на молотьбе счастливую, уверенную, видимо, огорчался. А Наталья страдала и оплакивала «заплеванное свое счастье».
Из этой главы видно, что Наталья не такая сильная, как Аксинья. Дальнейшие события подтвердят это: Наталья покончит жизнь самоубийством. У нее не хватило сил вынести измену мужа. Она женщина глубоко верующая, богобоязненная решилась на убийство еще не родившегося ребенка , переступив через столь важные для нее христианские заповеди.
Только сильнейшее чувство любви и ревность подвигли Наталью на такие страдания. Горе свое она не выносила наружу, а носила в себе.
Аксинья же с самого начала решила «отнять Гришку». Она, в отличие от Натальи, любила Григория не только сердцем, но и умом. Она готова была бороться за любимого всеми средствами. Аксинья сильно стремиться к своему счастью, делая несчастной Наталью. Таким образом, 3-я глава второй части первой книги романа М.А.Шолохова «Тихий Дон», дает небольшие, но емкие характеристике Наталье и Аксинье, а также тем чувствам, которые испытывал к каждой из них Григорий.
Написал, что помню, не суди строго если что не так пиши, исправлюсь))
На русскую литературу произвели большое влияние такие события как:Великая Отечественная война(с Наполеоном), Декабрьское восстание,отмена крепостного права.
Детство это начало жизни и от этого слово происходит слово дети.Это маленькие человечки,у которых все впереди.Они ходят в школу,получают знания,умнеют и так они становяться взрослыми людьми.
