Ученье - свет? а неученье - тьма.
Книга книгой, да и своим умом двигай.
Не красна книга письмом, а красна умом.
Много читает, а дела не знает.
Образ Гринёва – продолжение темы рядового человека, «ничтожного героя»,
начатой в 1830 году «Домиком в Коломне» и «повестями Белкина». Сын
симбирского помещика, много лет безвыездно живущего в своём имении, Пётр
Андреевич Гринёв рос и воспитывался в обстановке
провинциально-поместного быта, проникнутого простонародным духом.
Окрашенные иронией картины его детства, образования, воспитания стоят
порой на грани карикатуры и несколько напоминают знаменитую комедию
Фонвизина. Да и сам герой признаётся, что рос «недорослем».
Маша Миронова - <span>.
Это застенчивая, скромная, с непримечательной внешностью девушка:
«Тут вошла девушка лет осьмнадцати, круглолицая, румяная, с
светло-русыми волосами, гладко зачесанными за уши, которые у нее так и
горели». Гринев воспринял капитанскую дочку с предубеждением, так как
Швабрин описал ее «совершенною дурочкою».</span>
Цитаты из критической статьи И. А. Гончарова "Мильон терзаний", 1872 (Рецензия на комедию "Горе от ума" А. С. Грибоедова) Комедия "Горе от ума" держится каким-то особняком в литературе и отличается моложавостью, свежестью и более крепкой живучестью от других произведений слова. Она, как столетний старик, около которого все, отжив по очереди свою пору, умирают и валятся, а он ходит, бодрый и свежий, между могилами старых и колыбелями новых людей. И никому в голову не приходит, что настанет когда-нибудь и его черед. Пушкин громаден, плодотворен, силен, богат. Он для русского искусства то же, что Ломоносов для русского просвещения вообще. Несмотря на гений Пушкина, передовые его герои, как герои его века, уже бледнеют и уходят в прошлое. Гениальные создания его, продолжая служить образцами и источниками искусству, - сами становятся историей. Даже позднейшие герои века, например лермонтовский Печорин, представляя, как и Онегин, свою эпоху, каменеют, однако в неподвижности, как статуи на могилах. Критика не трогала комедию с однажды занятого ею места, как будто затрудняясь, куда ее поместить. Изустная оценка опередила печатную, как сама пьеса опередила печать. Но грамотная масса оценила ее фактически. Сразу поняв ее красоты и не найдя недостатков, она разнесла рукопись на клочья, на стихи, полустишия, развела всю соль и мудрость пьесы в разговорной речи, точно обратила мильон в гривенники, и до того испестрила грибоедовскими поговорками разговор, что буквально истаскала комедию до пресыщения. Лица Фамусова, Молчалина, Скалозуба и другие врезались в память так же твердо, как короли, валеты и дамы в картах, и у всех сложилось более или менее согласное понятие о всех лицах, кроме одного - Чацкого. Так все они начертаны верно и строго и так примелькались всем. Только о Чацком многие недоумевают: что он такое? Он как будто пятьдесят третья какая-то загадочная карта в колоде. Однако для нас она еще не вполне законченная историческая картина: мы не отодвинулись от эпохи на достаточное расстояние, чтоб между ею и нашим временем легла непроходимая бездна. Колорит не сгладился совсем; век не отделился от нашего, как отрезанный ломоть: мы кое-что оттуда унаследовали, хотя Фамусовы, Молчалины, Загорецкие и прочие видоизменились так, что не влезут уже в кожу грибоедовских типов. Резкие черты отжили, конечно: никакой Фамусов не станет теперь приглашать в шуты и ставить в пример Максима Петровича, по крайней мере так положительно и явно. Молчалин, даже перед горничной, втихомолку не сознается теперь в тех заповедях, которые завещал ему отец; такой Скалозуб, такой Загорецкий невозможны даже в далеком захолустье. Но пока будет существовать стремление к почестям помимо заслуги, пока будут водиться мастера и охотники угодничать и "награжденья брать и весело пожить", пока сплетни, безделье, пустота будут господствовать не как пороки, а как стихии общественной жизни, - до тех пор, конечно, будут мелькать и в современном обществе черты Фамусовых, Молчалиных и других Общечеловеческие образцы, конечно, остаются всегда, хотя и те превращаются в неузнаваемые от временных перемен типы, так что, на смену старому, художникам иногда приходится обновлять, по прошествии долгих периодов, являвшиеся уже когда-то в образах основные черты нравов и вообще людской натуры, облекая их в новую плоть и кровь в духе своего времени. Старая правда никогда не смутится перед новой - она возьмет это новое, правдивое и разумное бремя на свои плечи. Только больное, ненужное боится ступить очередной шаг вперед
Антастика – это особая форма отображения действительности, логически не совместимая с реальным представлением об окружающем мире. Она распространена в мифологии, фольклоре, искусстве и в особых, гротескных и «сверхъестественных» образах выражает миросозерцание человека. В литературе фантастика развивалась на базе романтизма, основным принципом которого было изображение исключительного героя, действующего в исключительных обстоятельствах. Это освобождало писателя от каких-либо ограничивающих правил, давало ему свободу в реализации творческих возможностей и способностей. Видимо, это и привлекало Н. В. Гоголя, который активно использовал фантастические элементы в своих произведениях. Сочетание романтического и реалистического становится важнейшей особенностью произведений Гоголя и не разрушает романтической условности.
Особое изображение фантастики в юмористическом плане дано Гоголем в «Пропавшей грамоте» . В этой повести автор ярко воссоздает живые черты быта и реальности в фантастическом отображении. Переход от изображения быта к фантастике заключает в себе обыденную, прозаическую мотивировку, да и само изображение «необыкновенного» так же насыщенно бытовыми деталями. «Герой повести- человек смелый, казацкого размаха- попадая в ад в поисках пропавшей грамоты, видит сборище чудовищных, уродливых существ. «Ведьм такая гибель, как случается иногда на Рождество выпадает снегу; разряженный, размазанный, словно панночки на ярмарке. И все, сколько бы ни было их там, как хмельные, отплясывали какого- то чертовского гопака. Пыль подняли боже упаси какую! ..На деда, не смотря на страх весь, смех напал, когда увидел, как черти с собачьими мордами, на немецких ножках, вертя хвостами, увивались около ведьм, будто парни около красных девушек; а музыканты тузили себя в щеки кулаками, словно в бубны, и свистали носами, как в валторны» . И здесь юмор тесно связан с «обытовлением» фантастики»
Описание черта в гоголевских повестях соответствует древним народным верованиям: «спереди совершенно немец <…> но зато сзади он был настоящий губернский стряпчий в мундире» . Демонологический персонаж в данном контексте снижен и персонифицирован. Сходное описание встречается в повести « Пропавшая грамота », где «черти с собачьими мордами, на немецких ножках, вертя хвостами, увивались около ведьм, будто парни около красных девушек» .
Как и в творчестве других романтиков, художественный мир в произведениях Гоголя раздвоен: мир действительный, реальный, земной, дневной и мир причудливой фантастики, ночной, темной. При этом фантастика у Гоголя связаны с мифологией, и эта связь настолько тесная, что можно говорить о мифологизированном ее характере.
Расколотость мира у Гоголя подчеркивается тем, что люди и мифологические существа находятся в одном пространстве и существуют одновременно.
Путешествие в ад совершает герой «Пропавшей грамоты» , где подвергается «бесовскому обморачиванию» .
В народных сказках и легендах встречается ведьма старая и молодая.
В «Пропавшей грамоте» ведьмы «разряжены, размазаны, словно панночки на ярмарке» .
Во всех повестях, где присутствует нечистая сила – воплощение зла, она оказывается поверженной, наказанной. В борьбе с ней подчеркивается значение христианских святынь и символов, в частности, креста, крестного знамения, молитвы, кропила и святой воды. Упоминание о них в тексте гоголевских повестей занимает на первый взгляд немного места, но они играют важную роль в авторской концепции мира, неотъемлемой частью которой является христианская культура.
В «Пропавшей грамоте» - повести о том, «как ведьмы играли с покойным дедом в дурня» -герою удается выиграть и спасти пропавшую грамоту благодаря тому, что он догадался перекрестить карты.
Христианское мировоззрение-неотъемлемая часть характеристики автора и его героев. Ирреальный, ночной мир, населенный чертями, ведьмами, русалками и другими персонажами древней славянской мифологии, оценивается с точки зрения христианской идеологии, а главный персонаж- черт-поверже
Творческий путь И.А. Бунина начинался с поэзии. Именно в лирике
проявились отличительные стороны его таланта, характерные особенности
Бунина–художника. В его стихотворениях звучит мотив гармонии и
оптимизма, приятия этой жизни и ее законов. Бунин уверен, что только в
единении с природой, в слиянии с ней можно почувствовать свою связь с
общей жизнью и понять замысел Божий.
Подтверждением тому служит стихотворение «Последний шмель». Уже
название произведения настраивает нас на лирично-печальную волну, вносит
нотки увядания, прощания и смерти, которые затем, по ходу
стихотворения, получат свое полное развитие.
Это произведение состоит из трех строф, каждую их которых можно
считать отдельной композиционной частью. Мне кажется, что первая строфа
служит как бы введением – она рассказывает о психологическом состоянии
лирического героя, намечает ход его размышлений:
Черный бархатный шмель, золотое оплечье,
Заунывно гудящий певучей струной,
Ты зачем залетаешь в жилье человечье
И как будто тоскуешь со мной?
Шмель в данном контексте помогает передать состояние героя,
который воспринимает это насекомое как некий символ траура, ухода,
смерти: «черный бархатный шмель», «заунывно гудящий». Мы видим, что
лирический герой тоскует. О чем или о ком? Об этом мы узнаем лишь в
конце стихотворения. А пока он призывает своего мнимого собеседника
наслаждаться последними прекрасными деньками:
За окном свет и зной, подоконники ярки,
Безмятежны и жарки последние дни,
Полетай, погуди — и в засохшей татарке,
На подушечке красной, усни.
И, поймав и насладившись прощальными нотами тепла и света,
заснуть, заснуть навсегда. Интересно, что описание цветка здесь
напоминает описание гроба: «в засохшей татарке, на подушечке красной».
Второе четверостишие насыщено яркими красками и тонами. Они
контрастируют с темой увядания, которая отчетливо звучит здесь. И от
этого контраста смерть представляется нам еще более грустной и
тягостной, еще более неожиданной.
Третья строфа раскрывает эту тему до конца, доводя ее до логического финала:
Не дано тебе знать человеческой думы,
Что давно опустели поля,
Что уж скоро в бурьян сдует ветер угрюмый
Золотого сухого шмеля!
Именно здесь нам открываются причины грусти лирического героя,
его печальные размышления о быстротечности жизни, ее мимолетности и
бренности. Совсем скоро яркость красок сменится угрюмой осенью с
пронзительным и холодным ветром. И шмель, неотъемлемая часть яркого
лета, радости и счастья, будет уничтожен суровыми и безжалостными силами
природы.
Так и счастье, по мнению лирического героя, очень недолговечно и
хрупко. Оно может исчезнуть в любую минуту, оставляя лишь горькое
сожаление и сильную боль. Больше того, так и сама жизнь исчезает, едва
успев начаться.
И самое грустное и страшное, что она начинает исчезать в самом
своем расцвете – смерть подкрадывается неожиданно и разит точно в цель:
«Безмятежны и жарки последние дни».
«Последний шмель» насыщен средствами художественной
выразительности. На мой взгляд, прежде всего, стоит обратить внимание на
метафоры. Само название стихотворения метафорично: последний шмель
олицетворяет быстротечность жизни и всего, что с ней связано, - счастья,
радости, тепла, света. Кроме того, и в описании этого насекомого
используются метафоры: «гудящий певучей струной», «в засохшей татарке
усни»; эпитеты: «бархатный шмель», «заунывно гудящий», «в татарке, на
подушечке красной, усни», «ветер угрюмый», «золотое оплечье».
Все стихотворение построено как диалог с немым собеседником –
шмелем. К нему обращены вопросы и восклицания лирического героя, которые
мы можем считать риторическими: «Ты зачем залетаешь в жилье человечье И
как будто тоскуешь со мной?», «Что уж скоро в бурьян сдует ветер
угрюмый Золотого сухого шмеля!» Кроме того, все глаголы в стихотворении
указывают на его диалогичность: он имеют форму 2 лица, единственного
числа.
Также в стихотворении используются и фонетические средства
художественной выразительности. Они передают «заунывный гул» шмеля – с
помощью диссонанса с использованием шипящих и звонких согласных:
Черный бархатный шмель, золотое оплечье,
Заунывно гудящий певучей струной,
Ты зачем залетаешь в жилье человечье…
А также помогают «услышать» свист осеннего ветра – «Что уж скоро
в бурьян сдует ветер угрюмый Золотого сухого шмеля!» - с помощью
свистящих и шипящих согласных.
Таким образом, стихотворение Бунина «Последний шмель» - образец
философской лирики поэта. Здесь затрагивается философская тема
быстротечности жизни и всевластия смерти. Именно то, что жизнь так
коротка, должно подтолкнуть нас, по мысли автора, еще больше любить наше
земное бытие, наслаждаться каждым его мгновением.