<span> В девятом — обманувшие доверившихся (предатели родных, родины и единомышленников, друзей и сотрапезников, благодетелей, величества божеского и человеческого) . Поскольку обманывать способны только сознательные существа, то эти грехи — более тяжелые, чем насилие.</span>
Любовная лирика занимает одно из главных мест в творчестве поэтов, но степень ее изученности невелика. Монографических трудов по этой теме нет, частично она раскрывается в работах В. Сахарова, Ю.Н. Тынянова, Д.Е. Максимова, говорят о ней как о необходимом составляющем творчества. Некоторые авторы (Д.Д. Благой и другие) сопоставляют любовную тему в творчестве сразу нескольких поэтов, охарактеризовывая некоторые общие черты.
А.Лукьянов рассматривает любовную тему в лирике А.С. Пушкина через призму психики человека. Книга полностью посвящена любовной лирике поэта.
Статья С. Воложина так же полностью посвящена теме любовной лирики А.С. Пушкина.
Есть монографии, которые частично раскрывают данную тему, но не в детальном ее рассмотрении.
Современники ассоциируют любовные мотивы с возлюбленными А.С. Пушкина и М.Ю.Лермонтова, описывая лишь отношения, их зарождение, развитие, разрыв. В учебниках тема любви раскрывается в кратком анализе нескольких любовных стихотворений, ограничивается их перечнем.
Исходя из этого можно сделать вывод, что данная проблема, сопоставления любовной лирики поэтов, широко не представлена ни в одном литературном труде.
Актуальность этой темы выражается в сопоставлении одинаковых тем, мотивов, настроений в творчестве обоих поэтов.
Цель данной работы заключается попытке сопоставить любовную лирику А.С. Пушкина и М.Ю.Лермонтова. В выявлении общих и различных черт при сопоставительном анализе любовной лирики А.С. Пушкина и М.Ю. Лермонтова.
Проездом из Петербурга в Крым полковник генерального штаба Возницын нарочно остановился на два дня в Москве, где прошли его детство и юность. Говорят, что умные животные, предчувствуя смерть, обходят все знакомые, любимые места в жилье, как бы прощаясь с ними. Близкая смерть не грозила Возницыну, – в свои сорок пять лет он был еще крепким, хорошо сохранившимся мужчиной. Но в его вкусах, чувствах и отношениях к миру совершался какой-то незаметный уклон, ведущий к старости. Сам собою сузился круг радостей и наслаждений, явились оглядка и скептическая недоверчивость во всех поступках, выветрилась бессознательная, бессловесная звериная любовь к природе, заменившись утонченным смакованием красоты, перестала волновать тревожным и острым волнением обаятельная прелесть женщины, а главное, – первый признак душевного увядания! – мысль о собственной смерти стала приходить не с той прежней беззаботной и легкой мимолетностью, с какой она приходила прежде, – точно должен был рано или поздно умереть не сам он, а кто-то другой, по фамилии Возницын, – а в тяжелой, резкой, жестокой, бесповоротной и беспощадной ясности, от которой на ночам холодели волосы на голове и пугливо падало сердце. И вот его потянуло побывать в последний раз на прежних местах, оживить в памяти дорогие, мучительно нежные, обвеянные такой поэтической грустью воспоминания детства, растравить свою душу сладкой болью по ушедшей навеки, невозвратимой чистоте и яркости первых впечатлений жизни.
Он так и сделал. Два дня он разъезжал по Москве, посещая старые гнезда. Заехал в пансион на Гороховом поле, где когда-то с шести лет воспитывался под руководством классных дам по фребелевской системе. Там все было переделано и перестроено: отделения для мальчиков уже не существовало, но в классных комнатах у девочек по-прежнему приятно и заманчиво пахло свежим лаком ясеневых столов и скамеек и еще чудесным смешанным запахом гостинцев, особенно яблоками, которые, как и прежде, хранились в особом шкафу на ключе. Потом он завернул в кадетский корпус и в военное училище. Побывал он и в Кудрине, в одной домовой церкви, где мальчиком-кадетом он прислуживал в алтаре, подавая кадило и выходя в стихаре со свечою к Евангелию за обедней, но также крал восковые огарки, допивал «теплоту» после причастников и разными гримасами заставлял прыскать смешливого дьякона, за что однажды и был торжественно изгнан из алтаря батюшкой, величественным, тучным старцем, поразительно похожим на запрестольного бога Саваофа. Проходил нарочно мимо всех домов, где когда-то он испытывал первые наивные и полудетские томления любви, заходил во дворы, поднимался по лестницам и почти ничего не узнавал – так все перестроилось и изменилось за целую четверть века.
Прошлой зимой
Как-то раз мне
папа сказал:
иди погуляй сынок санки возьми
С друзьями делись,
И не ленись.
Вот я пошел все я взял.
Вот Васька идет,
думает о чем то.
Я его спрашиваю:
Что ты грустишь
нет санок? возми мои.
пошли мы кататься
и трудно мне становилась зализать
Васю прошу а но мне не не
Говорю я ему : не поднимаешь на горку
И сам не катайся.
-Ладно запомню твои я слова,ну соровно ты подумай обо мне
сказал мне Вася а я не понимал
Пришел я домой
А папа опять злой:ты зачем не дал по кататься Васе а он говорил тебе:
Любишь кататься люби и саночки возить.
Я соровно не понил но освоил урок
