<span>С детства родители и мальчишки с девчонками удивлялись на Аркашу Пластова.С виду пацан как пацан.Нос пуговкой,сам светловолосый,озорной,смешливый,храбрый.В общем,обычный мальчишка.
Но иногда на Аркашу словно находило что-то.Выйдет он,например,в поле,раскинет руки и кричит чего-то.
-Кому это ты,Аркаша?-спрашивают мальчишки.
-Это я ветру привет передаю.Слышите,он мне отвечает?-говорит Аркаша.Прислушаются мальчишки,но ничего не слышат.Только гудят травы под ветром,да жаворонки высоко в небе свистят.
Или пошлют маленткого Аркашу скотину пасти,а он сядет на корточки на краю леса и бормочет что-то под нос.Сестрёнка ему обед принесёт,спрашивает:
-С кем это ты разговариваешь?
-Муравьи мне рассказали,что на их дом медведь лапой наступил.Теперь им приходится и деткам корм носить,и муравейник восстонавливать.
Сердятся родители,когда Аркаша по вечерам с закатом беседует,а по весне растущей траве советы даёт.
"Отчего же никто ничего не слышит?Как докозать,что земля на самом деле живая и всё в ней свои голос имеет?"-думает Аркаша.
Думал Аркаша,думал,но так ничего и не придумал.
Есть на свете люди,которые знают много разных языков.И умеют на них говорить.Таких людей не так уж и мало.Это очень здорово-понимать разных людей и уметь с ними разговаривать.А вот маленький Аркаша Пластов понимал язык родной земли.
</span>
Командовал. Команд- корень. Ов- суффикс. Суффикса ав не бывает. Поэтому пишется командОвал.
Это - может быть либо частицей, либо указательным местоимением (нужно смотреть предложение)
переданное - страдательное причастие прошедшего времени
наши и нашими - притяжательное местоимение
Никогда, пока не сойдет в могилу последнее из этих поколений, никогда жители Краснодона не забудут этой ночи. Необыкновенной ослепительной ясности ущербный месяц косо стоял на небе. Никто из родных не спал в эту ночь. Да и не только родные не спали: все знали, что в эту ночь казнят "молодогвардейцев".
В камерах тоже слышны были величественные гулы, перекатывавшиеся по Донцу.
Уля, полулежа на боку, прислонившись к стене головой, выстукивала соседям-мальчишкам:
- Ребята, слышите, слышите?.. Крепитесь... Наши идут... Все равно наши идут...
Их выводили на пустырь, облитый месяцем, и сажали в два грузовика. Первым вынесли лишившегося всяких сил и потерявшего рассудок Стаховича и, раскачав, бросили в грузовик. Многие "молодогвардейцы" не могли идти сами. Вынесли Анатолия Попова, у которого была отрублена ступня. Витю Петрова с выколотыми глазами вели под руки Рагозин и Женя Шепелев. У Володи Осьмухина была отрублена правая рука, но он шел сам. Ваню Земнухова вынесли Толя Орлов и Витя Лукьянченко. За ними, шатаясь, как былинка, шел Сережка Тюленин. Вот грузовики уже миновали поворот на выселки, скоро они должны были пересечь балку. Нет, Сережка знал, что он не в силах сделать это. Но впереди него, стоя на коленях, ехал Ковалев со связанными за спиной руками. Он был еще силен, недаром ему связали руки, Сережка толкнул его головой. Ковалев обернулся.
- Толька... Сейчас балка... - прошептал Сережка и кивнул головой вбок.
Ковалев, покосившись за плечо себе, пошевелил связанными руками. Сережка припал зубами к узлу, связывавшему руки Ковалева. Сережка был так слаб, что несколько раз откидывался к стенке грузовика с испариной на лбу. Но он боролся так, как если бы он боролся за свою свободу. И вот узел был развязан. Ковалев, по-прежнему держа руки за спиной, пошевелил ими.
... Подымется мститель суровый,
Грузовики съехали в балку, и передний уже взбирался на подъем. Второй, рыча и буксуя, тоже начал въезжать. Ковалев, став ногой на заднюю стенку, спрыгнул и побежал по балке, вспахивая снег.
- Ушел!.. Ушел!.. - с невыразимой силой торжества кричал Сережка тонким голосом и ругался самыми страшными словами, какие только знал. Но эти ругательства звучали сейчас в устах Сережки, как святое заклятие.
Вот уже виден был косо свалившийся набок после взрыва копер шахты No 5
"Молодогвардейцы" получили возможность проститься друг с другом. И Клава Ковалева смогла сесть рядом с Ваней и положить ему руку на лоб и уже не разлучаться с ним.
Их выводили небольшими партиями и сбрасывали в шурф по одному. И каждый, кто мог, успевал сказать те несколько слов, какие он хотел оставить миру.
Опасаясь, что не все погибнут в шурфе, куда одновременно сбросили несколько десятков тел, немцы спустили на них две вагонетки. Но стон из шахты слышен был еще на протяжении нескольких суток.