Потрясающий морфологический разбор Митрофанушки слова " дверь". Недорослю Митрофанушке задали вопрос по родному языку . Дядя Софьи хотел узнать, обозначает ли слово предмет или является признаком предмета. Речь шла о слове ДВЕРЬ.
Митрофанушка с ученым видом знатока переспрашивает: " Дверь. Котора дверь? .. Эта прилагательна... Потому что она приложена к своему месту. Вон у чулана шеста неделя дверь стоит еще не навещена: так та покамест существительна." На это дядя, принимающий "урок" , находится : " Так поэтому у тебя слово "дурак" прилагательное, потому что прилагается к глупому человеку? "
Фрагмент удивляет своей несмываемой временем актуальностью. Это демонстрация глупости во всей " красе " ее. И ответ Стародума резкий, но в "точку" : "Глупца не вылечишь". В комедии Фонвизина, на мой взгляд заложена "поучительность", которая стала свойством всей русской классической литературы.
---- Митрофан показывает свои знания и умения перед Стародумом----- Явление 8, действие 4. -----
Поэт всегда воспевает то о чем он думает, что ему небезразлично. А про то что его не интересует он никогда не напишет!
Этот рассказ про встречу двух давних друзей детства, которые от неожиданного счастья не только "облобызались и устремили друг на друга глаза", но и "были приятно ошеломлены". Недолго длится искренняя радость старых приятелей, с восторгом вспоминающих шалости и проказы своего детства. Приятная беседа двух бывших соучеников прервана в момент, когда они узнают друг в друге чиновников несовместимого статуса. Поразительна перемена, произошедшая в тонком, когда он слышит, что его друг "уже до тайного дослужился" и имеет "две звезды". Чехов с иронией описывает, как лицо тонкого "искривилось во все стороны широчайшей улыбкой", а сам он "съежился, сгорбился, сузился.. . Его чемоданы, узлы и картонки съежились, поморщились... " Моментально изменилась и речь этого человека — чего стоит одно его "хи-хи-с! "
Напрасно толстый хочет остановить это жалкое заискивание бывшего приятеля: "Мы с тобой друзья детства — и к чему тут это чинопочитание! " Но как переубедить человека, у которого на лице "было написано столько благоговения, сладости и почтительной кислоты", что тайного советника "стошнило".
Они имеют имена, автор даже называет их, но имена здесь совсем не важны. Характеристики «толстый» и «тонкий» гораздо полнее раскрывают внутреннюю сущность этих героев: довольный жизнью, преуспевающий тайный советник и суетливый, едва сводящий концы с концами, коллежский асессор. Радостная встреча бывших чиновников не может повториться.
Чехов заканчивает рассказ фразой "все трое были приятно
ошеломлены", относящейся к семье тонкого - она перекликается с такой же фразой в
середине рассказа, характеризующей состояние друзей при встрече: "оба были
<span>приятно ошеломлены".</span>
На мой взгляд, человек должен сострадать чужой беде, как своей собственной. Способность сопереживать открывает в нас, пожалуй, лучшие черты - доброту, милосердие, отзывчивость. Они издавна являются одними из основных моральных добродетелей,и для меня это отнюдь не пустой звук.
Недаром говорят, что "доброе слово и кошке приятно", и страницы литературных произведений как нельзя кстати позволяют убедиться в данном утверждении.
Первым доказательством, способным подтвердить правоту моей позиции, послужит поступок героев рассказа Леонида Андреева "Кусака".
Мне кажется, основная идея произведения заключается в отношении человека к окружающему миру, к нашим меньшим братьям.
Случайно обнаружив на своём дачном участке собаку, сердобольные хозяева решают не прогонять, а оставить её у себя. А что же Кусака? Будучи брошенной, настрадавшейся от безнаказанности и проделок дворовых ребят, излюбленным развлечением которых являлось забрасываение бедного животного камнями и палками, Кусака, обретя новый дом, наконец смогла ощутить то, чего ей явно никогда не хватало - любви, заботы и человеческого тепла:
"И долго еще всякая ласка казалась ей неожиданностью, чудом, которого она не могла понять и на которое она не могла ответить. Она не умела ласкаться. Другие собаки умеют становиться на задние лапки, тереться у ног и даже улыбаться, и тем выражают свои чувства, но она не умела".
(Я ещё могу дописать, но чуть позже, хорошо?)
Изучая творческое наследие А. С. Пушкина, легко заметить, что великий русский поэт в своих произведениях нередко обращался к мотивам, темам и образам, позаимствованным из мифов, легенд и сказаний европейских народов. Конечно, фольклорная традиция русского народа наложила наиболее сильный отпечаток на творчество Пушкина и наиболее ярко проявилась в сказках и поэме «Руслан и Людмила».
Однако в произведениях Пушкина можно отыскать мотивы, заимствованные из фольклора других народов. В качестве примера можно назвать поэтический цикл «Песни западных славян». Кроме того, в произведениях Пушкина встречаются мотивы греческих, римских, скандинавских и арабских преданий и мифов, а также средневековых легенд Европы.
Нетрудно догадаться, что интерес к русским сказкам и преданиям был связан с влиянием няни поэта, простой русской крестьянки Арины Родионовны, которой Пушкин посвятил проникновенные стихи, полные теплоты и нежности. Что же касается мотивов и образов, позаимствованных из мифологии и фольклора других народов, то и они, разумеется, появились в произведениях Пушкина не случайно. Во-первых, великий русский поэт был экспериментатором, которому всегда интересен поиск разнообразных форм воплощения своего таланта — жанров, тем, образов. Во-вторых, образы и мотивы мифов, сказок, народных песен, нередко повторяющиеся у многих народов мира, несут в себе глубокий смысл. Кроме того, они универсальны, и потому на определенном уровне понятны всем. В качестве примера подобных универсальных образов можно назвать волшебника Финна и колдунью Наину из поэмы «Руслан и Людмила», в которых воплотились представления о добром и злом чародее. Также понятия Добра и Зла воплощены и в образах князя Руслана и волшебника Черномора, противопоставление которых имеет и другую ипостась: молодой влюбленный — сластолюбивый старик.