Что я раньше понимал под любовью? Стать постоянным источником радости для другого человека, дарить ему дорогие подарки, удивляя его сюрпризами, развлекать его своей болтовнёй, сделать так, чтобы моя любимая никогда не скучала со мной, как следует хотя бы из краткого описания моей любви к Любе. Для меня тогда, очевидно, не имело значения, какой у неё внутренний мир, и я любил, наверное, больше говорить сам, чем слушать её. Да она и не проявляла никакого желания открыть мне свои мысли и чувства, я даже не надеялся на то, что она раскроет их мне. Да, нельзя отрицать того, что мне было интересно, что твориться в её душа, и я стащил её личный дневник, чтобы прочесть его, и узнать о ней всё, после чего она со мной целый месяц не разговаривала. Но я всё равно был согласен на то, чтобы общение было односторонним, чтобы я был рассказчиком, а она – слушателем. Конечно же, при таких обстоятельствах, мою любовь к ней никак нельзя было определить, как бесконечный интерес к внутреннему миру любимого человека, так как Люба категорически была против того, чтобы пустить меня в свой внутренний мир. При этом, как обычно, отсутствие близости духовной, наличие у неё тайн от меня глубоко оскорбляло и обижало меня, в связи с чем я становился по отношению к ней полным импотентом, то есть и желание соединиться с такой скрытной девушкой в ребёнке тоже не возникало. Можно ли считать моё желание быть для неё постоянным источником радости любовью?
Сейчас же я стал называть любовью интерес к внутреннему миру другого человека и желание соединиться с ним в ребёнке. Отсюда я заключаю, что любить я могу не всякую, а только ту, которая обладает идеальными нравственными качествами, то есть только ту, которая не способна даже пожелать нарушить золотое правило: во всём, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними; не делай другому того, что ты не хочешь, чтобы другие сделали тебе. Если вдруг обнаружится, что на жестокий и несправедливый поступок она способна, любовь сразу же исчезнет, возникнет разочарование, и, может быть, даже ненависть.
Трансформировалось также объяснение того, почему мне доставляло громадное удовольствие дарить девушке подарки и быть для неё постоянным источником радости и хорошего настроения. Раньше я думал, что это моё желание радовать девушку является совершенно бескорыстным и причина этого удовольствия, которое я получал, когда видел улыбку на её милом лице, лежит в моём представлении об эмоции радости, которое она испытывает в эту минуту, то есть вытекает из моей веры в существовании чужих эмоций. Теперь же я думаю, что я просто подсознательно ожидал награды за свои добрые дела, надеялся на то, что она меня отблагодарит, например, выйдет за меня замуж, родит мне детишек, естественно после того, как перестанет молчать и скрывать от меня все свои мысли.
