<em>Посреди заливного луга, при впадении реки Нерли в Клязьму, красуется белокаменная церковь Покрова 1165 г., одно из самых лирических творений древнерусских зодчих. Вокруг – полный покоя и поэзии луговой простор. Вольный воздух, высокое небо, пышные травы… и на взгорке, на берегу тихой старицы, – нежный силуэт древней церкви. Издалека манит её белый наряд посреди древесных крон. Изящество форм, грация силуэта, резная декорация преодолевают тяжесть камня. Рельефы – аркатурно-колончатый фриз, женские маски, сюжетные группы – складываются в целую систему, декоративную и философскую. Центральное место в ней принадлежит библейскому царю Давиду, чей образ связывается в богословии с идеей Покрова – покровительства Богоматери.</em><em>Во времена князя Андрея Боголюбского, строителя этой церкви, на Владимирской Руси приобретает известность событие из византийской истории X в.: явление Богоматери во Влахернском храме Константинополя святым Андрею Юродивому и Епифанию при нападении на греков сарацин в день 1 октября – «Влахернское чудо». Тогда же во Владимире учреждается праздник Всемилостивого Спаса и Пресвятой Богородицы (1 августа). В Византии на этот день приходилось празднование Животворящего креста. Белокаменный крест с высеченной на нём «Похвалой кресту», стоявший в XII в. на пути к церкви Покрова, хранится сейчас в Боголюбовском храме. Все эти празднования – «Влахернского чуда», Спаса и Богородицы, Животворящего креста – объединяет идея божественного покровительства, которая со временем оформилась в особый праздник Покрова Богородицы.</em><em> «Житие князя Андрея Боголюбского» связывает строительство этой церкви ещё с одним событием – гибелью от ран юного князя Изяслава Андреевича после похода 1164 г. в Волжскую Болгарию.</em><em> Церковь Покрова достойно венчает короткий, но исключительно плодотворный градостроительный период Андрея Боголюбского. Совершенная красота, таинственная глубина рельефов, мемориальный и церковно-исторический смысл – так много всего соединилось в этом небольшом, одиноко стоящем уже более восьми веков храме. Облик храма, такой законченный и цельный, первоначально был иным. Храм окружала галерея, а холм, на котором он стоит, был облицован белым камнем. Царственная ступенчатая церковь продолжала Боголюбовский замок и стольный Владимир, а пристань на оживлённом речном пути обеспечивала князю могущество. Сейчас, спустя века, ничто не напоминает о политической злобе дня, лишь совершенная красота смягчает и трогает душу.</em><em> В настоящее время храм Покрова, как и прежде, приписан к Боголюбовскому монастырю;</em>
Забирать- взять, присвоить, отнять
Брести- блуждать
Набрести- найти, дойти, случайно встретить
Из произведения бедная лиза она сильная
Когда Васютка заметил березки,осинки и мелкий кустарник, он пустился бежать,увидев между кустами просвет,Добежав до того места,Васютка остановился и почувствовал, что его ноги вязнут в болоте.Осознав свою ошибку ,он понял что это не Енисей.Перед ним было всего лишь маленькое озеро,по берегу покрытое ряской.Сел и стал вытирать лицо кепкой.Потом не выдержав,вцепился в нее зубами и заплакал навзрыд.
Преображенский видит Москву глазами потомственного интеллигента. Его возмущает, что с лестниц пришлось убрать
<span>ковры, потому что по этим лестницам начали ходить люди в грязных калошах, а водку нельзя больше покупать в магазине, </span>
<span>потому что «бог их знает, чего они туда плеснули». Но самое главное — он не понимает, почему все в Москве говорят о </span>
<span>разрухе, а при этом лишь поют революционные песни да смотрят, как бы сделать плохо тому, кто живет плохо тому, кто живет </span>
<span>лучше. Ему не нравятся бескультурье, грязь, разруха, агрессивное хамство, самодовольство новых хозяев жизни. «Это — </span>
<span>мираж, дым, фикция» — так оценивает профессор новую Москву. </span>Итак, место действия повести «Собачье сердце» — Москва, время —1924 год. Основа повествования — внутренний монолог
<span>Шарика, вечно голодного, горемычного уличного пса. Он очень неглуп, по-своему оценивает жизнь улицы, быт, нравы, </span>
<span>характеры Москвы времён нэпа с ее многочисленными магазинами, чайными, трактирами на Мясницкой «с опилками на полу, </span>
<span>злыми приказчиками, которые ненавидят собак», «где играли на гармошке и пахло сосисками». </span>
<span>Весь продрогший, голодный пёс наблюдает жизнь улицы и делает умозаключения: «Дворники из всех пролетариев самая </span>
<span>гнусная мразь». Повар попадается разный. Например, покойный Влас с Пречистенки. Скольким жизнь спас». Он сочувствует </span>
<span>бедной барышне-машинистке, замёрзшей, «бегущей в подворотню в любовниковых фильдеперсовых чулках». «Ей и на кинематограф </span>
<span>не хватает, на службе с неё вычли, тухлятиной в столовой накормили, да половину её столовских сорока копеек завхоз </span>
<span>украл…» В своих мыслях-представлениях Шарик противопоставляет бедной девушке образ торжествующего хама — нового хозяина </span>
<span>жизни: «Я теперь председатель, и сколько ни накраду — все на женское тело, на раковые шейки, на Абрау-Дюрсо». «Жаль мне </span>
её, жаль. А самого себя мне ещё больше жаль», — сетует Шарик.