На фоне хора всеобщего обожания позволю себе возразить. Нет, не тому, что песенка "Ваши руки пахнут ладаном" посвящена Вере Холодной, а тому что Вертинский был великим поэтом и прям-таки гениальным. У некоторых людей имидж - как у Че Гевары, бежит впереди паровоза, хотя по большому счёту предъявить им нечего. Вертинский был одним из них. Он был фактически первой русской поп-звездой.
Раньше слава таких звёзд не выходила за пределы кабака, в котором они выступали, но с появлением патефонных пластинок впервые появилась возможность воспроизводить звук множество раз, в том числе ни разу не побывав на представлении "живьём", перевезти запись туда, где артист никогда не выступал. Эффект новизны создал Вертинскому невиданный пиар, Люди часто повторяют за другим, не думая, потому что боятся, что их сочтут некультурными и тёмными, ничего не понимающими в искусстве - вот так и создаётся вечная слава на не очень богатом контентом месте.
Популярность пришла к Вертинскому в очень неоднозначный период в истории и в искусстве. Происходила ломка традиционной культуры, музыка отказывалась от традиционного понимания гармонии, живопись и поэзия что ни день приносили новые "измы" - один чуднее другого. Кому - Блок, кому - Маяковский, а кому-то вот такое:
"Красивость рулит" - как сказали бы сейчас, тогда это называли декадансом.
Декаданс разливался в воздухе, а до Октябрьской революции оставалось каких-то два года. В головах у людей бродили самые разнообразные тараканы. Среди этих тараканов нашлись любители творчества Вертинского, которые заставили мозг остановиться на выпеваемых им строках и застрять, как зависший компьютер. У Вертинского постоянно красота подменяется красивостью, качество литературного текста подменяется злободневностью темы, и декаданс, декаданс, декаданс вёдрами, целыми ушатами - на мозги.
Когда поэт позволяет себе написать:
(Господи, какая пошлость!), то руки просто обязаны пахнуть именно ладаном, а не чем-нибудь ещё. Ну нельзя, чтобы руки пахли чем-то нормальным, ну не могли они пахнуть, скажем, мылом фабрики «Брокаръ и Ко», а
уже успел сказать Блок лет на десять раньше, что б его...
Словом, автору было нужно что-то такое модно-замогильное и чтобы ни в коем случае не про жизнь за окном, и он произвёл на свет такой ритмически организованный текст с рифмой. Всё, приехали, анализ шедевра закончен.
В своё время, пытаясь вот так же выяснить нечто в тексте Вертинского, была вынуждена подробней ознакомиться с его биографией. Общее впечатление такое: слава А. Н. Вертинского продолжалась ровно столько, сколько его помнила первая волна эмиграции. Он был их человеком ещё из "той жизни". Пока русские эмигранты активно заполняли свои кабаки и даже концертные залы, пока они покупали звукозаписи, у автора-исполнителя были и концерты, и новые пластинки. Их детям - новому поколению - он был уже не нужен, поэтому концертов и новых релизов уже не было. Вертинский искал старых эмигрантов, искал их сохранившиеся оазисы, именно это погнало его из Нью-Йорка аж в Шанхай, а эммигрантов, заинтересованных в отголосках дореволюционного декаданса, становилось всё меньше - у нашего героя проходили даже не годы, а десятилетия в какой-то капсуле. Фактически А. Н. Вертинский был автором очень ограниченного настроения очень ограниченной среды. И незачем из него раздувать великого русского поэта. Не был он великим русским поэтом. У поэтов каждое новое поколение открывает новую глубину, а от Вертинского остались лишь красивости и общие места. Если бы набрался десяток, хоть несколько по-настоящему поэтических текстов, то было бы уже замечательно, но я в этом сильно сомневаюсь.
