Троице-Сергиев монастырь. Все сторонники Петра туда уехали.
первым императором стал Гай Юлий Цезарь который возвращаясь из Галлии после военной компании силой захватил Рим
У города есть душа. Она может быть подобна живой воде, жизненной силой наполняющей. И напротив, может быть душа города, подобно мертвой воде, — души людей умертвляющей. Такой способностью наделены города «без архитектуры»: без памятников старины, без прорывов в будущее. И лишь в одном городе на Земле явлены совсем особые взаимоотношения с горожанами. Это — Санкт-Петербург: Град прекрасный на Неве, достигший всех мыслимых совершенств и... утрате их противостоящий.<span>Карл Иванович Росси
(1775–1849)</span>Чтобы понять, о чем речь идет, предлагаю отправиться в царство горгон. Есть такое место в Петербурге. На берегах реки Мойки, тянущихся от Фонтанки до Екатерининского канала, собралось более трехсот изображений Медузы змееголовой. Зачем так много? Меньше нельзя, потому что образ Медузы — главный символ Николаевской поры в жизни России, где отдельная личность — ничто, власть над толпой — всё. И кричит от боли Медуза, распятая на щитах с перекрещенными мечами, сердце себе надрывая. Горожане, привыкшие ко всему, проходят мимо, ничего не слышат, ничего не замечают. И кажется мне, прохожие слепы и глухи — мертвы, лишь Медуза — вечно в страдании своем живая.Медуза — древнейшая титанида Севера... «Горга» — вихрь северного ветра Борея, что над снежной равниной летит, стеная. «Горгалица» — птица перелетная, что, на Севере зазимовав, о Юге вспоминает и гогочет и горгочет, смириться с долей несчастной не хочет. Также Медуза горгона, судьбу предчувствуя, хоронится от беды, белым-белым снегом укрывается и... силы своей не сдержав, в северное сияние превращается, подобное прядям золотых волос, что во тьме свет излучают, всеми красками земными сверкая. Но...Медуза — древнейшая титанида Севера…<span>То, что быть должно, непременно случается. Узнает Афина, что нет никого прекраснее и сильнее титаниды, и убьет ее, прибегнув к помощи героя Персея. Весь город предназначен для созерцания архитектурных красот, потому что живая жизнь второстепенна в сравнении с архитектурой-скульптурой, в которую по воле Ансамбля она упакована. При подобном раскладе жизнь перестает быть живой — сама в себя играет. Во фризе здания театральные маски смеются и плачут... </span><span>Для горожан подобная красота опасность собой представляет. Хорошо, что Время, не уставая, течет, очередными играми себя забавляет...</span>
Во второй половине XVIII столетия начинается неуклонный расцвет
отечественной пластики. Круглая скульптура развивалась до этого медленно, С
трудом преодолевая восьмисотлетние древнерусские традиции в отношении к
языческому «болвану» . Она не дала ни одного большого русского мастера в
первой половине XVIII в. , но тем блистательнее был её взлёт в следующий
период. Русский классицизм как ведущее художественное направление этой поры
явился величайшим стимулом для развития искусства больших гражданских идей,
что и обусловило интерес к ваянию в этот период. Ф. И. Шубин, Ф. Г. Гордеев,
М. И. Козловский, Ф. Ф. Щедрин, И. П. Прокофьев, И. П. Мартос – каждый сам по
себе был ярчайшей индивидуальностью, оставил свой, лишь ему свойственный
след в искусстве. Но всех их объединяли общие творческие принципы, которые
они усвоили ещё в Академии в классе скульптуры профессора Никола Жилле.
Русских художников объединяли также общие идеи гражданственности и
патриотизма, высокие идеалы античности.
Интерес к “героической античности” влияет и на выбор богов и героев: на
смену излюбленным в петровское время Нептунам и Вакхам приходят Прометей,
Поликрат, Марсий, Геркулес, Александр Македонский, герои гомеровского
эпоса. Русские скульпторы стремятся воплотить в мужском образе черты
героической личности, а в женском – идеально прекрасное, гармонически
ясное, совершенное начало. Это прослеживается как в монументальной,
архитектурна-декоративной, так и в станковой пластике.
В отличие от барокко архитектурно-декоративная пластика в эпоху
классицизма имеет страгую систему расположения на фасаде здания: в основном
в центральной части, главном портике и в боковых ризалитах, или венчает
здание, читаясь на фоне неба.
http://www.ref.by/refs/31/34973/1.html
Русская скульптура второй половины 18 века
Рядом с исключительной по значимости фигурой Шубина встает плеяда его выдающихся современников, как и он, способствовавших блестящему расцвету русской скульптуры во второй половине XVIII века.
Вместе с отечественными мастерами славе российского ваяния немало способствовал скульптор Этьен-Морис Фальконе (1716__1791, в России — с 1766 по 1778), автор одного из лучших монументов XVIII века — памятника Петру I на Сенатской площади в Петербурге {ил. 161). Грандиозность задач, высота идейных и эстетических критериев, напряженность творческой атмосферы в русском искусстве тех лет позволили скульптору создать самое совершенное из его произведений, неразрывно связанное со страной, где оно родилось.
Первоначальный эскиз был готов уже в 1765 году. Приехав в Петербург, Фальконе принялся за работу и к 1770 году закончил модель в натуральную величину. К месту установки памятника была доставлена каменная скала, весившая после ее частичной обрубки около 275 тонн. В 1775—1777 годах происходила отливка статуи из бронзы, открытие же памятника состоялось в 1782 году. Помощницей Фальконе в работе над памятником была его ученица Мари-Анн Колло (1748—1821), изваявшая голову Петра. После отъезда Фальконе установкой памятника руководил скульптор Ф. Г. Гордеев.
Фальконе был иностранцем, однако он сумел так понять личность Петра и его роль в историческом развитии России, что созданный им монумент должен рассматриваться именно в рамках русской культуры, предопределившей данную скульптором проникновенную трактовку образа Петра.