Ответ:
Став, благодаря собственному усердию, надворным казаком, Гонта дослужился до звания сотника (или даже полковника[1][2]) надворных казаков Феликса Потоцкого, и сам стал, фактически, помещиком в отданных ему Потоцким деревнях, его знали и ценили в высших кругах шляхетского общества. В частности, Гонта был крестным отцом сына уманского губернатора (управителя) Рафала Младановича[1].
По воспоминаниям украинского писателя и общественного деятеля Михаила Чайковского, родившегося в украино-польской семье недалеко от тех мест, где происходили основные события Колиивщины, он с детства общался со многими участниками событий, в том числе с сыном губернатора Младановича, крестником Гонты и по этому поводу в своих мемуарах сообщает следующее[1]:
« Был там также кс. Младанович, сын уманского губернатора (управителя) во время резни; он был крестным сыном Гонты и был им спасен. Теперь он был инвалидом монастыря и не нес никаких обязанностей, а всё только рассказывал об уманской резне, об Украине, гайдамаках, Запорожье. Он всё помнил и всё рисовал в своих рассказах живыми красками.
Удивительная вещь — он не выражал ни ненависти, ни раздражения против Гонты. Всю вину преступления он приписывал Феликсу Потоцкому и польской шляхте. Вот слова, которые я часто слышал от него: «выучили его читать, писать и понемножку всяким наукам, а потом хотели его бить, сажать в «гусак»; сделали его полковником, — а полковник он был дельный, потому что он лучше знал военное дело, чем региментари, бригадиры и ротмистры, — а потом хотели его ошельмовать, как хама, мужика; и муравей кусает, если ему досаждают, а что же человек, да ещё такой как Гонта? Паны наварили этого пива, а люд Божий должен был его пить — и пьёт, да никак не выпьет до дна».
